34. К тому времени, когда Симеон принял попечение о пастве словесных овец Христовых, монастырь давно уже находился в полном запустении и не был ни прибежищем, ни обителью для монашествующих, но служил местом, где проживали миряне, и усыпальницей, где лежало множество мертвых тел. Из монахов остались немногие, но и те по причине духовного бесплодия одичали и томились голодом по слову Божию. Так вот эти-то малочисленные и вверенные ему души Симеон сначала вскармливает бессмертной пищей слова, утоляет голод и дает вкусить лучшей жизни. Затем собирает он с Иисусом (Мф. 12:30) и умножает овец, доводит их до большого числа и составляет из учеников войско. От единственной виноградной ягоды или от молодой и незрелой грозди слагает он в хозяйское точило созревшие грозди, то есть мужей желаний духовных (Дан. 9:23; 10:11,19). Но так как монастырь требовал большого труда для восстановления, то он выносит за ограду все сваленное в груды и лежащее на земле как бесполезное и благолепно обновляет весь монастырь от основания, кроме храма. А храм, который, как говорят, построил император Маврикий и который давно стал усыпальницей, очищает он от мертвых тел, устилает пол мрамором и светло украшает храм пожертвованной утварью и святыми иконами. Кроме того, он устраивает хранилище книг, священных облачений и всего прочего, а еще светильников, выточенных из прозрачного камня, и удивительных по красоте паникадил.
35. Так восстановив всю обитель, Симеон обращается затем также и к духовному устроению учеников, назидая и уча их искусству искусств и науке наук, то есть монашескому образу жизни – немного словами, но больше делом побуждая их к исполнению заповедей, показывая свой пример и говоря: Смотрите на меня и делайте то же (Суд. 7:17). Тогда же он установил трапезу, общую для себя и учеников – вареные овощи и крупу, которых достаточно вкусивши, ученики с благодарением вставали, а он зачастую, отойдя от них, довольствовался сырыми овощами и умеренным количеством воды, тем самым обуздывая себя и сдерживая, являя ученикам образец теснейшего и полного трудов пути (Мф. 7:14) Так поступал он и так учил, и благодаря переизбытку смиренномудрия стал у него возрастать дар умиления, свыше ниспосланный, который стал для него хлебом и питьем в течение всей жизни, так что он мог сказать вместе с Давидом: «Ты напитал нас хлебом слезным и напоил нас вином умиления» (Пс. 79:6). Для этого делания[33] он установил себе три времени дня, как было сказано: раннее утро – после утреннего псалмопения, время священной анафоры, когда закалается Сын Божий, и время вечернее, после прочего псалмопения. В эти три времени, стоя уединенно, он со слезами один на один общался с Богом.
36. Каждый день сокровенно исполнял сей праведник такое делание. Однажды ночью он стоял и возносил молитвы свои Господу – и вдруг видит, что поднялась крыша дома и облако света, нисшедши с неба, опустилось на его честную голову: оно покрывало всего его довольно долго и преисполнило его величайшей теплоты и какой-то неизреченной сладости, неописуемой радости и душевного наслаждения, ибо он слышал и голос таинственный, оттуда исходивший, который поучал его неким неизведанным и сокровенным тайнам. Поэтому, когда облако удалилось, он обрел свое сердце источающим в премудрости Божией потоки божественной благодати, и отныне он уже не принадлежал себе, но божественная благодать, целиком его захватившая, сделала язык его «тростью книжника-скорописца» (Пс. 44:2), а разум – источником божественной мудрости (Вар. 3:12). Поэтому, хотя он был совершенно несведущ в светских науках, он стал богословствовать, словно «любимый ученик», и предавался богословию целыми ночами.