Книга первая
Критический обзор важнейшей литературы вопроса
Предисловие
Вопрос об «аскетизме» приобрел в последнее время глубокий научный интерес и серьезную важность, хотя, впрочем, такое значение он получил не столько сам по себе, сколько по тесной, неразрывной связи его с другими вопросами, выдвинутыми на очередь запросами живой современности.
Живой интерес вопрос об «аскетизме» получил, благодаря решительному повороту, заметно обозначившемуся в направлении науки, преимущественно биологии и психологии, а также отчасти в направлении философии и общественного сознания.
«Материализм», сменившийся «позитивизмом», постепенно уступает место «идеализму».
Если прежнее направление мысли и жизни было неблагоприятно для уяснения вопроса об аскетизме, то, благодаря указанному перевороту, названный вопрос в значительной степени привлек к себе научное и общественное внимание.
В самом деле, одно из популярнейших и авторитетнейших, господствовавших до последнего времени в науке о жизни направлений, считавшееся долгое время единственно объективным и точным, целиком сводило все понятие о жизни к приспособлению, а все значение, цель и ценность жизни — к наилучшему осуществлению такого приспособления. На первый план с полной определенностью выдвигалось значение именно внешнего фактора, окружающей среды, к которой все живущее, не исключая и человека, — чтобы не исчезнуть с лица земли, должно было всеми способами приспособляться, приноровляться, претерпевая изменения, сообразно влияниям и импульсам, получаемым именно совне и совершенно, ни в каком случае и смысле, независимым от внутренних импульсов живого существа.
Само собой понятно, какое влияние могло оказывать такое учение на человеческую мысль, на человеческую волю, на человеческую нравственность. Внутреннее содержание жизни вообще, и человеческой в частности и в особенности, ее самобытные, творческие начала теряли — естественно — всякое значение, так как все измерялось степенью приспособленности жизни к внешним условиям существования. Мысль, что «жизнь» сама может создавать себе среду или, по крайней мере, существенным образом на нее влиять, — решительно утрачивала всякую опору и право на существование.
Этот взгляд, в связи с безостановочно прогрессировавшим ростом материальной культуры, обширными успехами техники, отразился полным забвением внутреннего, духовного мiра человека, его самобытных начал и специфических особенностей. Отсюда и развитие человеческой культуры, не исключая и всех отраслей науки, приняло крайне одностороннее направление. Телеологический принцип жизни был окончательно упразднен, поруган, изгнан из науки о жизни, и все явления жизни подчинены всецело механизму. Механизм из биологии перешел и на психологию, создавши «психологию без души». [1] Господство «силы» и «материи» над «духом» было провозглашено законом и для человека, как индивидуума и члена общества. Эволюционное истолкование жизни указывало во внешнем мiре источник внутреннего духовного мiра, и проявления последнего ставило в прямую и безусловную зависимость от первого. Постепенно получила господство мысль о призрачности внутреннего духовного мiра и об исключительном, безраздельном и полновластном могуществе внешнего материального мiра. Устроение жизни по внутреннему побуждению было признано ненужным, невыгодным, невозможным. Всякий поступок истолковывался влиянием исключительно внешней среды, внешних обстоятельств, объяснялся исключительно из этих посторонних для самого человека условий. Личность человека и его духовная самобытность теряли всякое значение перед всепоглощающим влиянием среды; отсюда образовалось состояние беспомощности человеческого духа, — слабое проявление человеческой активности в духовной жизнедеятельности. «Экономический социализм в области общественной, позитивизм в области знания и утилитарный реализм в сфере творчества — вот последнее слово западной цивилизации». [2] Что касается, в частности, морали эволюционной доктрины, то она представляет собой апофеоз естественного человека; от него не требуется самоусовершенствования, возвышения к лучшему, благородному, «идеальному». [3] «Основной двигатель воли, признаваемый эволюционной и утилитарной психологией, есть любовь к себе, стремление к удовольствию». [4] Эвдемонизм (целая школа моралистов) единственным двигателем человеческого поведения провозгласил исключительно принцип пользы, признавая хорошими те поступки, которые согласуются с этим принципом, и дурными — те, которые не согласны с ним). [5] С этой точки зрения и «совесть» оказывается явлением обманчивым, призрачным, фиктивным. [6]
1
По словам, например Рибо́ «новая психология отличается от старой своим духом: это не в духе метафизики; — своей целью: она изучает лишь явления; — своими методами: она их заимствует по силе возможности, у наук биологических».
5
6
По утверждению, напр., Бентама, «совесть есть фиктивная вещь, о которой предполагают, что она имеет свое седалище в душе: совестливый человек — тот, кто, создавши себе правило поведения, точно с ним сообразуется. Обычно предполагается, что это правило поведения хорошо; но лишь в той мере, в какой это правило согласуется с принципом пользы, можно квалифицировать соответствующее убеждение, как добродетельное». Deontologie ou science de la morale. Bruxelles. 1834. T. I, p. 158. Cp.