С безусловным осуждением к акту полового общения Соловьев относится потому, что, по его словам, эта функция совершенно несовместима (при обыкновенных условиях) с сохранением духовного самообладания; [2030] в ней выражается «перевес бессмысленного материального процесса над самообладанием духа». [2031]
Очевидно, здесь автор разумеет то, что высшая, духовная жизнь временно как бы приостанавливается этим процессом, ее непрерывное и невозмутимое течение нарушается им. Но следует принять во внимание то, что в нормальном браке, о котором в этике только и может быть речь, естественное влечение становится под контроль нравственного принципа взаимной преданности и уважения супругов, вследствие чего эгоистическое пожелание смягчается, утрачивая в значительной степени грубость и животный характер. Половой акт в таком союзе не может быть уже рассматриваем исключительно как выражение одного эгоистического плотского пожелания, он является также нередко выражением самопреданности и взаимной уступчивости. «Муж, оказывая жене должное благорасположение, подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена». [2032] Половое влечение глубоко заложено в природу человека, и с ним приходится считаться каждому, за весьма редкими и незначительными исключением. Одним простым, хотя бы то и напряженным, решением воли с ним покончить, нельзя. Так или иначе оно воздействует на духовную жизнь, поскольку человек есть именно человек, но не дух. Безбрачие, которое можно выполнить и осуществить только ценой постоянной внутренней тревоги, путем борьбы с беспокойными раздражениями и влечениями, гораздо вреднее для духовной жизни, нежели нормальное, урегулированное удовлетворение чувственных побуждений, «ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться». [2033]
Автор как бы забывает, что он говорит о человеке, а не об ангеле. На совершенно резонное замечание ему, по данному пункту, Чичерина, что «здесь мы имеем настоящий закон природы, простирающийся на весь органический мiр и обеспечивающий смену поколений», что «бессмертные могут не плодиться; но земные существа, которые рождаются и умирают, не могут не плодиться, иначе род прекратится», [2034] — Соловьев отвечает в «полемике» софизмами. «Г. Чичерин, говорит он, уверяет меня, что я не могу не плодиться, [2035] но личный опыт неопровержимо свидетельствует мне о противном. Если же… он имел в виду не физическую, а нравственную необходимость, по которой всякий человек должен, или по совести обязан плодиться, то вместо сомнительного закона природы, ему следовало бы прямо ссылаться на закон нравственный. Но такого закона, обязывающего всех людей к деторождению, не существует… Закон этот (т. е. высшей воли) содержит никак не безусловное предписание брака, а, напротив, условное предписание безбрачия: „могущий вместить да вместит“. [2036] Вообще беспредельное размножение людей… не утверждается ни на каком физическом, а тем менее нравственном законе». [2037]
2031
Стр. (77). Справедливость требует признать, что и в святоотеческой письменности встречаются воззрения, сходные с некоторыми пунктами раскрытого мiровоззрения Соловьева. По учению, напр., Бл. Августина, в раю половой акт не соединялся с обычным в настоящее время чувством стыдливости; тогда и самые половые органы не считались срамными. (De nupt et conc. II. 22. T. X. p. 548. Opus imperf. VI. 25. T. X. col. 1560. De genes, ad litt. XI. 32. p. 447 и др.). Чувство стыда при виде наготы человеческого тела и при самом половом акте явилось только, как результат расстройства гармонии и между духом и плотью, обнаружившегося в акте падения. По божественному плану, высшее должно господствовать над низшим; духовная природа должна удерживать в подчинении телесную природу человека. Так как дух в акте грехопадения потерял господство над телом и тело вышло из под его власти и подчинения, то, естественно, «разумная душа должна была устыдиться; именно потому, что она не могла удерживать более слабость и непокорность в теле, над которым она получила право господствовать». (De peccat. merit. II. 22. Т. X. р. 173). «Для души стыдом является то, что ей сопротивляется тело, — эта низшая сторона человеческой природы, подчиненная ей». См. проф.