В рассуждениях автора, представляющих раскрытие и уяснение высказанных нами положений, мы не наблюдаем полной отчетливости и надлежащей твердости мысли, – в них заметна явная передержка и очевидная непоследовательность. В самом деле, мы уже видели, что чувство стыда относится собственно к низшей стороне человека, общей у последнего с высшими животными, и имеет целью внушить человеку, что «животная жизнь в нем должна быть подчинена духовной». [1992] Теперь же выходит, что «познание добра и зла дано непосредственно в отличительном для него чувстве стыда», [1993] – добра и зла, очевидно вообще, без всякого ограничения. Вот рассуждение автора по данному предмету. «Животные бывают добрыми и злыми, но различия добра и зла, как таковых, не существует в их сознании. У человека это познание добра и зла не только дано непосредственно в отличительном для него чувстве стыда, но из этой первоосновы, постепенно расширяя и утончая свою конкретно-чувственную форму, оно переходит в виде совести на всю область человеческой этики». [1994] «Мысль о допущенном нарушении любого из нравственных требований... вызывает воздействие стыда». [1995] В совести дана лишь, по сравнению с чувством стыда, «новая форма», [1996] а «внутренняя сущность» [1997] обоих явлений одна и та же. Содержание и смысл их одинаково сводятся к тому, что при наличности известного рода обстоятельств, поступков и поведения человек слышит внушение и предостережение: «это не добро, это не должно, это недостойно». [1998] Если таково значение совести, если она – не более, как видоизменение чувства стыда, и если, с другой стороны, «только голос совести, определяющий наши отношения к ближнему и к Богу, как добрые или злые, дает им нравственное значение», то ясно, что «все нравственная жизнь человека, во всех своих трех сферах, вырастает как бы из одного корня, – т. е. чувства стыда».
«Чувство стыда, будучи реальнейшим образом связано с фактами половой сферы», [1999] имея несомненно «особое половое значение», [2000] и первоначально и преимущественно проявляясь «по поводу фактов половой жизни», [2001] в своем дальнейшем развитии, однако, далеко перехватывает за пределы материальной жизни, и как выражение формального неодобрения, [2002] «сопровождает всякое нарушение нравственной нормы, к какой бы области отношений она ни принадлежала». [2003] «Таким образом, вся она (т. е. нравственность) вырастает из чувства стыда». [2004]
«В чувстве стыда»... заключается implicite «нравственный императив, запрещающий нам уступать могучим покушениям на нее со стороны низшей природы, и укоряющий нас за уступки, уже сделанные». [2005] Но чувству стыда присуще и вообще формальное начало долга. [2006] Этот «формально-нравственный элемент стыда», слитый там (т. е. в чувстве стыда) со своей психофизической основой, здесь (т. е. в чувстве жалости) выделяется в виде того более тонкого и отвлеченного чувства, которое называется совестью (в тесном смысле слова). [2007] «Сама совесть есть чувство стыда, развившееся не с материальной, а только с формальной своей стороны». [2008] Таким образом, «чувство стыда» [2009] «сопровождает всякое нарушение нравственной нормы» именно «как выражение формального неодобрения». [2010] Однако, коренное, неточное значение чувства стыда для всей человеческой нравственности не ограничивается указанной формальной стороной. В чувстве «стыда» содержится и положительная, качественная основа чувства «жалости». Если чувство «стыда» направляется против нарушения «целости» человеческого существа, против его реального раздробления в потомстве, то «жалость» направляется собственно против «дурных последствий этого дела», между прочим и прежде всего – и «против эгоизма размножившегося человека». [2011] «Особая определенная нравственная реакция против этого нового зла (т. е. эгоизма) психологически выражается как жалость». Это чувство восстанавливает «нравственное единство уже раздробленного физически человека». [2012]