VII
Полтора месяца пробыл Аскольд в Любече. Тогда же решил, что по возвращении в Киев предложит Есене выйти за него замуж. Она, конечно, согласится. Иначе разве стала бы встречаться целых два года? После свадьбы построит небольшой терем, и они будут жить в нём. Князем он останется, но сохранит за собой лишь сотню дружинников, а все бразды правления передаст Диру и будет у него в подручных. Это как раз та жизнь, которая его устраивает.
Едва судно причалило к киевской пристани, как он поспешил в княжеский дворец, приказал запрячь красочную повозку и поехал к Есене. Она была дома. Он с ходу хотел поцеловать её в щёчку, но она испуганно отпрянула от него.
- Есеня, - удивлённо спросил он, - ты за это время отвыкла от меня?
Она растерянно улыбнулась и пробормотала что-то нечленораздельное. Но Аскольд не обратил на это особого внимания.
- Поедем со мной в харчевню. Я хочу угостить тебя самыми вкусными яствами!
Она как-то торопливо, пряча от него глаза, собралась, молча вышла из терема, села в повозку.
- Поспешай, братец, - сказал Аскольд кучеру. И, обратясь к Есене, стал увлечённо говорить:
- Как я соскучился по Киеву, по тебе! Представляешь, маленький городок на берегу Днепра, кругом леса, народу мало, только сотня воинов, да и с ними не о чём говорить. А местные жители, северяне, смотрят на нас волками. Как же! Мы ведь завоеватели, крепость у них отняли!
Он привёз её в харчевню на Подоле, в которой обычно питались купцы и другие приезжие люди. Это было просторное здание, построенное из сосновых брёвен и покрытое дранкой. Народу было немного. Аскольд подозвал челядина. Приказал:
- Неси чего послаще для сударыни. А мне наваристых штей, говядины, какую умеют готовить только у вас, и бокал пива.
День был чудесный. В отворенные окна бил солнечный свет, открывался прекрасный вид на Днепр и левобережье. Аскольда распирало от нахлынувшего счастья, он потирал руки, говорил:
- Так надоела тамошняя еда! Мужики на костре готовили одно и то же - похлёбку из репы, приправленную иногда мясом или рыбой. Северяне скот угнали в Чернигов, посылал я охотников в лес за добычей. Но однажды двоих убили, наверно, кто-то из местных жителей, пришлось отказаться. Зачем ненужные жертвы? Рыба из Днепра одна и спасала…
Только тут он заметил измученный вид Есени, спросил встревоженно:
- Тебе неможется?
Она улыбнулась одними губами:
- Да нет, ничего…
Он настаивал:
- Но я вижу. Не заболела случаем?
Она ничего не ответила.
Челядин принёс в глиняных чашках шти, говядину и бокал пива для Аскольда, а перед Есеней выложил медовые пряники, виноград, финики, мандарины.
Аскольд с жадностью принялся за еду, Есеня не притронулась. Он это заметил, когда опорожнил чашку со штями. Спросил удивлённо:
- Есеня, с тобой что-то происходит. Ты всегда любила эти кушанья.
Она мельком взглянула на него, судорожно сглотнула слюну, ответила:
- Не хочется почему-то…
- Может, у тебя жар? - Он протянул ладонь к её лбу, но она тотчас отпрянула назад, проговорила торопливо, не поднимая глаз:
- Мне надо тебе что-то сказать…
Он положил ложку на стол, стал внимательно смотреть на неё.
- Говори. Я слушаю.
Она немного помедлила, с трудом проговорила:
- Я хотела тебе сказать, что… что… что нам не надо больше видеться.
Аскольд на некоторое время остолбенел, потом спросил:
- Почему?
- Потому что… Ну ладно, всё равно уж… Но так трудно произнести…
- Чушь какая-то. А ты не шутишь? Ведь мы встречались целых два года, у нас было всё хорошо. И вдруг…
- Я не буду с тобой прогуливаться, - с неожиданным упорством повторила она. - Пойми это раз и навсегда. Никаких встреч и свиданий у нас больше не будет. Вот и всё.
Произнеся эти слова, она склонилась низко к столу и сжалась, будто ожидая удара.
Он долго смотрел на неё, поражённый её словами. Потом попросил сдавленным голосом:
- Подними голову. Скажи мне это, глядя в глаза! Она нашла в себе силы выдержать его взгляд и ответила:
- Мне не надо было ехать сюда, в харчевню. Я должна была сказать тебе у себя дома…
- И что же?
- У меня не хватило сил…
И тут же стала смотреть в сторону, не вынеся страдальческого выражения его лица.
Он сжал свою голову обеими руками, и лёгкий стон вырвался из его груди. Сказал сокрушённо:
- Но как же… Ведь всё так хорошо у нас складывалось!
Есеню захлестнула беспредельная жалость. Она произнесла сквозь слезы:
- Прости меня! Прости, пожалуйста! Но я не могу оставить всё так, как было…
Он долго молчал. Наконец спросил глухо:
- За что ты со мной так?
Она опустила голову и ничего не ответила. По лицу её текли слезы. Сказала:
- Отвези меня домой.
До самого терема молчали. Там он помог ей сойти с коляски, провёл до крыльца. Она освободила руку из его ладони, сказала, не повернув головы:
- Прости меня. Если можешь.
И ушла в дверь.
Он долго стоял, безвольно опустив руки. Рушились все надежды, рушилась жизнь. Он первый раз полюбил, хотел построить семью, а теперь всё пошло прахом. Впереди серенькое существование, впереди одиночество.
Наконец сел в коляску, вернулся во дворец. Сразу пошёл в горницу Дира.
- Ты чего такой, как в воду опущенный? - спросил тот его весёлым голосом.
Аскольд рухнул в кресло, проговорил отрешённым голосом:
- Есеня меня оставила…
- Нашёл о чём горевать! Знаешь, сколько девушек в Киеве? Мало девушек, бери вдовушек! Каждый год бушуют войны, мужиков убивают, как комаров. Иди и утешай бедняжечек!
- Такое говоришь, брат, что слушать неохота. Есеню я люблю по-настоящему. А она от меня ушла и не объяснила, почему так поступила. Я должен знать, почему… Не представляешь, как я обескуражен. Просто не могу взять в толк, что произошло.
- Она ничего тебе не сказала?
- Даже не захотела назвать причину нашего разрыва. Ничего не понимаю и не представляю, что делать. Посоветуй мне! У тебя такой опыт общения с женщинами! Тебе известны все ходы и выходы!
- Изволь! Мне это не трудно сделать.
- Хочу бежать к ней, просить, умолять, требовать объяснений…
- Ты мужчина. Ты викинг. Разве можно так убиваться из-за женщины?
- Причём тут викинг, если я люблю её?
- Возьми себя в руки. Она оставила тебя, потому что у неё другой мужчина.
Аскольд побледнел.
- Откуда ты знаешь?
- Этот другой - я.
Аскольд немигаюче уставился на Дира.
- Этого не может быть!
- Думаешь, я шучу?
Аскольд посерел. Он беззвучно открывал и закрывал рот, будто рыба, выброшенная на берег. Наконец произнёс свистящим шёпотом:
- Ты не мог поступить так, брат.
Лицо Дира было невозмутимо, на губах блуждала лёгкая усмешка.
- Ну что ты так разволновался? Есеня со мной. И не думай её вернуть. Делать нечего, она полюбила меня. Мне жаль тебя, но она теперь моя.
Всё услышанное Аскольду казалось бредом. У него в голове не укладывалось, что его наречённый брат, который во всем ему помогал, поддерживал во всех начинаниях, которого он спасал от смерти, с которым они сражались плечом к плечу, оказался предателем. Он смотрел на него и не мог поверить.
- Что ты говоришь? Я не понимаю, - наконец произнёс он.
- А чего понимать? Мы любим друг друга, и Есеня ждёт ребёнка от меня. Теперь ясно?
- Но разве так поступают, брат? - горько проговорил Аскольд.
- А что случилось? Она любила тебя? Нет. Вы были просто друзьями. Вы даже ни разу не поцеловались!
Лицо Аскольда залила краска.
- Она полюбила меня, я полюбил её, - продолжал Дир. - Вспыхнула взаимная любовь. Где здесь предательство? Я его не вижу.
- Есть мужской обычай: третий должен уйти…
- Вот ты и уйди! Ты - третий! Третий лишний. Неужели непонятно?
Аскольд долго молчал. Наконец, как видно, придя к какому-то решению, медленно встал и произнёс ясно и чётко:
- Ты - подлец, Дир. Ты мне больше не брат. Я ни на мгновенье не останусь с тобой под одной крышей. Даже в одном городе.
И вышел из горницы.
Дир был настолько поражён его словами, что ничего не ответил.
В тот же день Аскольд уехал в Любеч.