Аскольд понял, что склонить Болгарию к военному союзу против Византии не удастся, перевёл разговор на другие темы и скоро откланялся.
Через неделю он отправился в обратную дорогу. Борис выделил свою красочно украшенную повозку, которую изготовили в Византии. Она была просторней, чем его, сиденья были мягкими, в ней можно было, откинув столик, перекусывать во время пути.
До отъезда из столицы Аскольд и Зоя перемолвились двумя словами, и у него создалось впечатление, что княжна хоть и некрасива, зато умна и выдержана характером. Но едва стены скрылись за краем неба, как она повернулась к Аскольду и спросила с хитринкой в коричневых глазках:
- Ну что, князь, ты заполучил меня на всю жизнь?
- Конечно, - вежливо ответил он. - Мы будем с тобой до гробовой доски, как положено христианам.
- Фи! И ты всерьёз веришь всем этим христианским заветам? Меня не проведёшь! Два года назад я была ярой язычницей, верила в Перуна-громовержца, а сейчас мне говорят, что Илья-пророк катается по небу и вызывает гром. Кому верить?
- Бог един, и ему надо поклоняться…
- Ну и поклоняйся на здоровье. Я к этому отношусь снисходительно.
Для Аскольда это был первый удар. За ним последовал второй. После долгого молчания, когда ей стало скучно, Зоя спросила его, хитровато прищурив глаза:
- Скажи честно, князь, ты, наверно…
- Зови меня Аскольдом, - прервал он её.
- Хорошо, Аскольд. Так ответь мне: много у тебя до меня было женщин?
- Никого, ты у меня первая.
- Так я и поверила! Чтобы в двадцать четыре года мужчина не имел женщин! Это только в сказках бывает, а в жизни всё наоборот!
- Давай не будем говорить про это.
- Что, неприятно вспоминать? Я - наоборот. Люблю душещипательные истории. Но как хочешь…
Она отвернулась от него и замолчала.
Но на другой день вновь стала приставать к нему:
- А каких ты женщин любишь - худых или полных?
- К чему это? - недовольно проговорил он.
- Я знаю, что мужчины предпочитают пышненьких.
- Вроде тебя, что ли?
- Конечно!
- Может быть, и так, - отрезал он, чтобы отвязаться.
- Я же говорю! - торжествующе заявила она.
Пару дней она молчала, но потом не выдержала и снова стала допытываться:
- Скажи, Аскольд, со многими ты женщинами спал?
Его передёрнуло.
- Как ты можешь такое спрашивать? - страдальческим голосом проговорил он.
- А что такого! Все про это говорят… Ну ладно, оставим девушек. Но уж со вдовушками наверняка развлекался!
- Это ты, наверно, развлекалась! - в сердцах сказал он.
- Было такое!
Аскольд шарахнулся от неё в угол кареты.
- Но ты княжеская дочь!
- Поэтому и развлекалась. Кто мне посмеет слово поперёк сказать? Мне, княжеской дочери?
Аскольд после этих слов молча вылез из повозки и пересел на коня. До конца пути в повозку он так и не возвратился, несмотря на неоднократные просьбы княжны.
В Киеве его торжественно встречало всё население столицы. Ещё бы! Князь Аскольд вёз из Болгарии знатную жену, дочь самого болгарского князя! Люди приветственно махали руками, бросали цветы, радостные улыбки провожали его до самого дворца. На крыльце молодых принимал Дир. Обнял по очереди обоих, повёл во дворец. Там уже были установлены столы с кушаньями и питьём. Началось веселье.
У Аскольда разболелась голова, он с трудом сидел за столом. Наконец не выдержал, шепнул на ухо Зое и Диру, что после дороги плохо себя чувствует и уйдёт к себе. Те, пьяные, весёлые, охотно отпустили его. Он вошёл в горницу, упал на кровать и зарыдал от горя и бессилия изменить что-либо в своей жизни…
Утром его разбудили шум и голоса за дверью. Люди бегали и переговаривались между собой:
- Свечников и фонарников поболе, чтобы были готовы!
- Каравай приготовьте! Чтобы на виду стояли, на беду не забыть бы!
- Дружка, а дружка! Куда ты запропастился? Сколько тебя можно звать!
«К свадьбе готовятся, - догадался Аскольд, и ему стало тошно на душе. - Сегодня должна быть свадьба. Дай Бог силы и терпения, чтобы выдержать новое испытание!»
Он встал, оделся. Не хотелось никого видеть, ни с кем говорить. Он чувствовал себя жертвенным быком, которого вели на заклание. Подошёл к окну. Внизу увидел много людей, медленно двигавшихся вокруг дворца. Впереди шла старуха с веткой рябины в руках, остальные шествовали за ней и несли принадлежности брачного ложа: подушки, пуховые перины, одеяла, простыни. Аскольд догадался: они совершали обряд против лихих колдунов и колдуний и изгоняли злых духов, чтобы не навредили молодожёнам.
Он вздохнул, потоптался возле двери, наконец открыл её и вышел из горницы. Тотчас кинулись к нему какие-то люди, затащили в светлицу, стали одевать во всё праздничное: жёлтую шёлковую рубаху, штаны драгоценной материи, привезённой из Византии, и сапоги из сафьяна, отделанные жемчугом, перетянули шитым золотым поясом, расчесали волосы. Всё это совершалось под пение свадебных песен, которые исполнялись нарядными девушками.
После этого его повели в дом невесты. Им служил терем боярина Драгомилы, посаженного отца Зои. Впереди шли каравайники с караваями, за ними свечники и фонарники со своими принадлежностями, потом священник Кевкамен и бояре. На некотором расстоянии от них шествовал Аскольд, рядом с ним посаженный отец - Дир, а потом все остальные. На крыльце терема их встречал Драгомир, поклонился и пригласил в помещение.
Посреди гостевой на рундуке, застланном бархатной материей и соболями, сидела Зоя. У неё был вид ангела, только что сошедшего с небес: полуприкрытые глаза, взгляд, устремлённый в пол, покорное выражение лица, безвольно опущенные руки. «Была бы такой всегда, на руках носил», - подумал Аскольд, направляясь к невесте. Но его место было занято каким-то мальчишкой. Он вцепился ручонками в рундук и говорил весело, шутливо:
- А вот не слезу! А вот не уступлю!
По обычаю надо было дать ему откупное. Аскольд вынул из мешочка, подвешенного на поясе, монетку и кинул в ладонь мальчику. Тот радостно взвизгнул, спрыгнул с сундука и убежал. Аскольд сел рядом с невестой.
Гости разместились за столами, началось пиршество. Все поднимали бокалы, что-то кричали, девушки пели величальные песни. Потом явились две женщины, сняли с Зои венец, вместо него голову накрыли какими-то уборами, Аскольд такие видел впервые.
Наконец посаженные отцы, Драгомир и Дир, поклонились всем присутствующим и объявили, что пора ехать к венцу. Перед крыльцом Аскольду подвели строевого коня, накрытого богато убранной попоной, он вскочил на него и поехал к церкви; со своими людьми он должен был прибыть в неё раньше невесты.
Невеста приехала в красивой повозке. Аскольд помог ей сойти и повёл в храм. Путь их был устлан материей, а место перед аналоем, куда они ступили, забросано соболями.
Кевкамен стал читать молитвы. Аскольд не слушал, у него в голове крутилась одна и та же мысль: скорее бы всё закончилось… Наконец священник соединил их руки, велел поцеловаться: после этого он протянул жениху деревянную чашу с вином. Аскольд отпил из неё глоток и передал Зое; она отведала и вернула ему; так они выпили по три раза. После этого Аскольд бросил чашу и растоптал её, приговаривая:
- Пусть под ногами нашими будут потоптаны те, которые будут посевать между нами раздор и нелюбовь!
При выходе из церкви их стали осыпать семенами льна и конопли, а некоторые дёргали невесту за рукав и делали вид, будто хотят разлучить её с мужем, а она только теснее прижималась к нему.
Потом молодожёны уселись в повозку и поехали во дворец, где началось шумное застолье, сопровождавшееся различными свадебными обрядами. Приходилось всё это выносить на пустой желудок: им было строго наказано весь день не принимать пи крошки еды.