– Твоим родителям стоило назвать тебя Соней, – усмехнулся он, вставая, и оборачивая вокруг бедер простыню. – Ты проспала весь день и всю ночь, даже для падших это недозволительная роскошь, – бросая ей кусок зачерствевшего пайка, произнес он.
Только сейчас Аврора поняла насколько была голодна, с жадностью вгрызаясь в хлеб. Вкус был отвратительный, с привкусом опилок и еще какой-то трухи, но иного здесь не было. Демоны питались энергией, употребляя пищу смертных развлечения ради, но сейчас найти здесь что-то стоящее возможности не было, грешникам же было позволено вкушать по маленькому кусочку, чтобы раздразнить их аппетит, но не утолить его – еще одна изощренная пытка. Благо Асмодей дал ей намного больше. – Вставай, нужно идти!
– Куда? – подняв на него янтарный взгляд, произнесла девушка.
– Навстречу новой жизни, – подавая ей руку и улыбнувшись той лучезарной улыбкой, которую могут дарить лишь искусители, произнес Асмодей. Аврора послушно поднялась, вложив свою ручку в его ладонь, да так и просияла от счастья, когда он притянул ее к себе.
– Я последую за Вами хоть на край света, мой господин, – слегка покраснев, проговорила она.
– Так далеко я не попрошу, – легкая улыбка коснулась его губ. Демон взмахнул рукой, и кожу его заволокло золотыми нитями, точно десятки невидимых паучков плели его одеяние из паутины. А когда они закончили, Асмодей остался стоять в длинной пластинчатой бригандине на кожаной основе чёрного цвета; место поножей заняли высокие сапоги, наплечники скорее выполняли декоративную функцию, но очень гармонировали с остальным нарядом, а рукава и вовсе были тканевые. В целом, Аврора сделала вывод, что это была облегченная версия боевого доспеха. Правда, Асмодей никогда не утруждал себя подобными переменами, надевая свой шелковый халат даже на совет Люцифера. И куда он собирается идти при таком параде. Аврора подняла на него недоверчивый взгляд, но кроме белесого тумана, который заволок всю комнату, не увидела ничего. Когда же туман рассеялся, они уже стояли не в пещере, а посреди пустыни Дальних рубежей. Аврора от ужаса так и ахнула, узнав перед собой дверь Сумеречного храма.
– Зачем мы здесь?
– Несколько минут назад ты была готова идти на край света, что изменилось сейчас?
– Ничего, но…
Он поднес палец к губам, призывая к тишине, и галантным жестом пропустил Аврору вперед, придержав за локоть у самого входа. Вынув из ножен кинжал, который без огромного рубина уже не выглядел столь величественно, демон резанул ладонь в том месте, где еще не затянулись раны.
«И почему вся магия этого мира завязана на крови?», – подумала Аврора, глядя за тем, как темные струйки наполняют чашу у входа.
– Потому что это самая сильная магия, – будто читая ее мысли, ответил Асмодей. – Ничто не может так связать других, как это делает кровь.
«Так вот почему я не смогла вернуться – храм требовал дань», – пронеслось у нее в голове.
– Теперь ты! – Аврора не стала расспрашивать, просто подала ему свою руку, дрогнувшую от неуверенности. Острие скользнуло как по маслу и вот уже ее алая кровь наполняла чашу, перемешиваясь с его черной.
Мгновение спустя она закипела и, опровергая всякие законы физики, скользнув по краю чаши, тонкой змейкой начала подниматься вверх, заливаясь в рот статуи, что держала чашу. Как только последняя капля достигла своей цели, каменные глаза стражницы вспыхнули, тьма внутри рассеялась, являя знакомую картину, а врата растворились.
– Матерь позволяет нам войти, – тихо сказал он, на этот раз заходя первым.
Едва они переступили порог «храма», сердце Авроры забилось так громко, что она испугалась, не услышит ли этот стук Асмодей. Девушка знала, что дети Тьмы приходили в эту обитель, чтобы испросить «совета», помощи, могущества. Люцифер молил о великой силе, Астарот просил благословения, но зачем ее сюда привел Асмодей? Сомнения в ее душе соединились с трепетом, к горлу подступил ком, даже ноги налились свинцом. Чтобы не потерять равновесие она неосознанно вложила свою вспотевшую ладошку в его руку, черпая силу в его уверенность, и Асмодей так же неосознанно сжал ее.
Но вопреки надеждам Авроры Асмодей не остановился около черного алтаря, бросив лишь краткий взгляд на заключенный в камне образ Матери, направляясь в противоположный конец зала. И тут уже трепетавшее с бешеной скоростью сердце Авроры упало, взглянув в зеркальную глядь портала. Она обратила на демона медового цвета глаза, наблюдая за каждым его движением. Сняв с пальца изумрудный перстень, он надел его на ее хрупкую, дрожащую ручку. Еще несколько минут назад она мечтала о том, что он сделает нечто подобное перед алтарем, тогда бы ее счастью не было предела, а дальше пусть фурии хоть вечность терзают ее душу. Но вместо темного венчания было лишь горькое прощание.
– Не теряй его больше, – спокойным, почти томным голосом прошептал он, уводя в сторону взгляд. Сейчас она будет его молить, заклинать, проливать горькие слезы, и его главная задача оставаться равнодушным ко всему этому: негоже проявлять слабость перед ликом Матери. Пожалуй, он бы и не колебался в собственном решении, если бы действительно хотел этого, но он не хотел, но должен был. Должен был потому, что полюбил.
– Владыка, мы идем в мир смертных? – произнесла она, буквально вцепившись в его руку. Асмодей отрицательно покачал головой.
– Не мы – ты!
– А Вы?
– Мне там не место, точно так же, как тебе не место здесь. Портал закрыт для демонов и неизвестно, сколько столетий и пролитой крови понадобится на то, чтобы все исправить, но ты еще можешь проскользнуть.
– Вы даруете мне свободу?
– Это не в моей власти. Все души здесь принадлежат Темному Владыке, но я могу подарить теперь другую жизнь, подальше от адского пламени и нескончаемых мук.
– Мне не нужна та жизнь, в которой не будет Вас, – уже более твердым голосом произнесла она, и глаза ее зажглись такой непоколебимой решимостью, что засомневался он. Воистину поразительная женщина: когда даже демоны мечтают выбраться из Преисподней, она без всяких сомнений отвергает этот драгоценный дар. Что за глупость? Хотя сам бы Асмодей назвал это настоящей мужественностью, ибо легко было согласиться на жертву, не зная, что ждет тебя впереди. Сколько душ было продано во имя любви? Сколько жизней отдано за неверных возлюбленных? И сколько раскаяния было тогда, когда приходил черед платить по счетам, сгорая в огне бездны. Но Аврора была не из их числа, она много лет варилась в этом котле, и все равно хотела остаться с ним. Такая стойкость духа поражала. – Я готова последовать за Вами в ваш мир. Я готова покинуть и пространство, и время, избрав Тьму и покорившись Вашей власти. – Это были те слова, которых он так долго ждал. Мельком взглянув на образ Тьмы, заключенной в дальнем из миров, он почувствовал ее ликование. Их союз благословляла Матерь, но отвергала та самая частичка ангельской души, которую величали совестью. Он стоял перед ней, снедаемый сомнениями. Сказал бы ему кто несколько лет назад, что он сделает нечто подобное, демон рассмеялся бы.
– Я – предвестник смерти твоей души. И если ты останешься здесь, став одной из нас, моим даром тебе будет лишь вечное одиночество. Я не могу дать тебе свободу, но я могу сдаться и спасти твою душу, – он выдохнул, глядя на нее, и что-то в нем надломилось. – И все же, ты опять смотришь на меня своими глубокими янтарными глазами, — прошептал он, отерев слезинку, текущую по ее щеке. — Я тебя мучил, я тебя бил, угрожал, унижал, насильно заставляя исполнять мои самые порочные желания, позволял терзать тебя, но чтобы ни происходило, ты никогда не сдавалась. Ты словно цветок, распустившийся среди адской пустоши. Посмотри на меня: разве я достоин твоего чувства? Я бросал тебя почти бездыханной в подземельях собственной обители, побежденной, но не поверженной, и ты возрождалась из пепла, становясь еще сильнее. Это выводило из себя, но со временем такая стойкость пробудила в моей душе чувство глубокого… уважения. Нет, скорее даже восхищения. Столько постоянства… сколько мужества у одной хрупкой девушки! Ты несла бремя тебе непредназначенное, но ни разу не опустила руки и не пожаловалась. Я был поражен и пристыжён, ибо ни один из нас не обладает такой силой духа. В итоге я смирился и стал с интересом ждать каждого твоего шага. Я искушал тебя, давал непосильные задачи, бросал в самую гущу интриг, спрашивая себя: «Неужели ты выдержишь? Неужели поднимешься вновь?» Я видел, с какой смелостью ты положила последнюю карту на стол, не обращая внимания на крики Абаддон, я видел с какой отвагой ты, не имея и шанса, противостояла Вельзевулу, я видел, как ты с улыбкой отвечала на гнев Люцифера и укрощала мою злость своей кротостью. И тогда я убедился – смирился с тем, что никогда не сумею победить тебя. И втайне гордился…