В 1909 году в Мадриде появилось полное собрание сочинений Росалии де Кастро; в первый том вошли испанские стихотворения поэтессы из книги «На берегах Сара»; автор предисловия — муж Росалии, дон Мануэль де Мурхия. Ее стихом, пишет он, правит только ритм; она полностью отказалась от традиционных мэтров своего времени. «Это нововведение было столь неожиданным, — добавляет Мурхия, — что одним книга представилась неслыханной дерзостью, другим — загадкой». Странное ощущение оставляют эти стихи, где приметы внешнего мира соединены с чувством, с душевным движением тесными, но неявными, скрытыми, подспудными узами. Отсюда и обвинения в бессвязности, посыпавшиеся на Росалию со стороны не слишком проницательных критиков; на самом деле кажущаяся бессвязность тщательно продумана и логически обоснована. Так, перед героиней возникает огромный шумящий лес; стоит осень; листья падают и желтеющим ковром покрывают землю. «Бездонная печаль» овладевает Росалией; сердце ее сжимается. Осенняя грусть, листопад сплетаются с воспоминаниями, о которых, в сущности, не говорится ни слова, и, тоскуя о прошлом, поэтесса восклицает: «Зачем господь мне дал такую память?»
Росалия тонко чувствует природу, неизбывность которой восхищает ее. «И вечность бесконечна, и не может бесчисленность окончиться». Вечность всего сущего — вот что поражает Росалию в природе. Ее пленяют и суровые гулкие леса, и «столетние высокие каштаны», и «дряхлые дубы», и зеленая гладь мягких лугов, и море с его «глухими вздохами», и зимние дали, где «деревья голые и пепельные горы», серая дымка, задернувшая горизонт, «хмурые тучи», неспешно идущие по небу… Здесь, среди печальных просторов родной земли, крепнет ее дух, терзаемый внутренним разладом. Росалия не равнодушный наблюдатель; ее снедает потаенная тревога, она сама признается в своих «волненьях смутных, нежности таимой». Что означает развернувшееся перед нами нескончаемое действо? Каков его смысл? И смысл нашего существования? Суть вечной тоски и смутной тревоги, точно переданной в стихах Росалии, — невозможность ясно определить, чем манит прошлое, какими желаниями томит настоящее. Да и о какой ясности можно говорить перед лицом этого моря и гор, перед охватившим нас ощущением былого; как словами передать жажду, сейчас, в этот миг наполнившую душу? Лишь к одному мы осознанно стремимся в надежде утолить скорбь: к забвению. К мечте о забвении неизбежно приходит и Росалия; из «вод забвенья, что в родстве со смертью», говорит с нами поэтесса.
Сострадание и мудрая доброта сами собой рождаются в ее душе. Сострадание и мудрость пронизывают ее стихи. Трудно представить что-нибудь более возвышенное, тонкое и мудрое, чем ее стихотворение «Маргарита»; невозможно страдать сильнее, чем она, глядя на бедных хлебопашцев, бредущих дорогами родной земли к побережью, чтобы навеки уплыть в дальние страны. Когда налетает порывистый южный ветер, а в очаге пылает огонь, пишет Росалия де Кастро, «голодные, они проходят мимо, измученные, жалкие, нагие»; холод леденит мою душу, говорит она, так же, как он леденит их тела; при виде этих горемык «грустит и ноет сердце». В другом месте поэтесса восклицает: «О, как же ты терзала их, отчизна, что от тебя без слез уходят дети!» О родине, «всегда глухой, приниженной и темной», горестно размышляет она в одном из своих лучших стихотворений.
Росалия страстно любила море; в нем виделось ей отражение ее одинокой души и вечной тревоги. Незадолго до смерти она пожелала взглянуть на него в последний раз. «Умирая, она хотела увидеть море, — пишет Мурхия, — свою величайшую любовь». Вскоре Росалии не стало. «Глядя на нее в тесном приюте, ожидающем всех нас, — вспоминает Мурхия, — я воскликнул: „Покойся с миром, бедная измученная душа; ты столько страдала!“»