И Асорин немедленно отправился к учителю, спеша выразить свое безусловное согласие. Однако по воле случая день нынче выдался великолепный, к тому же один иностранный журналист уделил учителю несколько абзацев, и в довершение Юсте этим утром получил от одного из самых блестящих писателей молодого поколения письмо, начинающееся словами: «Учитель мой…»
Посему на этот раз Юсте пребывал в лучшем из возможных миров и, сидя у себя в кабинете с пресловутой табакеркой в руках, грелся на солнце, чьи лучи лились в открытые настежь окна; Юсте, видите ли, благоразумно рассудил, что обстоятельства порой диктуют нам известную сдержанность в трудные минуты и что разумная осмотрительность отнюдь не лишняя в делах, решение коих чревато весьма серьезными последствиями.
— Кроме того, — прибавил он, — я полагаю, что применять силу означает прибавлять зло к уже существующему злу, то есть платить злом за зло, желать, чтобы в человечестве воцарилось добро через насилие, которым для этого воспользуется зло. И я спрашиваю…
Юсте дважды постукивает по табакерке. Право же, учитель сегодня ведет себя как на парламентской трибуне.
— И я спрашиваю: дозволено ли исправлять зло злом? За меня ответит Платон. Помнится мне, дорогой Асорин, что возлюбленный наш учитель в своем диалоге под названием «Критон» сказал, что ни в каком случае нельзя совершать несправедливость. Его учение — самое чистое, самое благородное, самое возвышенное из всех, какие знало человечество; в нем дух Будды, Иисуса, всех великих, любивших толпу, и дух этих мужей пронизывает несравненный диалог.
И учитель, взяв с полки книгу, читает:
«Сократ. Значит, ни в коем случае нельзя поступать несправедливо.
Критон. Нет, конечно.
Сократ. И значит, вопреки мнению большинства, нельзя и отвечать несправедливостью на несправедливость, раз уж ни в коем случае нельзя поступать несправедливо.
Критон. Очевидно, нет.
Сократ. Так что же, Критон: делать зло должно или нет?
Критон. Разумеется, не должно, Сократ.
Сократ. Ну, а воздавать злом за зло, как это утверждает большинство, будет справедливо или несправедливо?
Критон. Никоим образом.
Сократ. Потому что делать людям зло или поступать несправедливо — разницы нет никакой.
Критон. Ты прав.
Сократ. Стало быть, не надо ни отвечать на несправедливость несправедливостью, ни делать кому бы то ни было зло, даже если бы пришлось пострадать от кого-нибудь»[17].
Отложив книгу, Юсте продолжает:
— В наши дни апостолом этих учений стал Толстой. И ты сейчас услышишь его письмо испанским революционерам, где в нескольких строках изложен его идеал и которое чрезвычайно интересно сравнить с прочитанным мною текстом Платона.
Речь идет о письме редакторам «Ла Ревиста Бланка»; они просили у Толстого какое-нибудь произведение для своего ежегодного альманаха, и Толстой ответил им так: «Ваше письмо с просьбою написать что-либо для „Альманаха“ будущего года я получил в момент весьма тяжелый для меня как существа смертного, равно как и для вас, граждан Испании.
Не далее как вчера я прочитал об одном из столь частых в Испании мятежей — не знаю, было ли тут виною дурное правление или же нужда, которую терпит испанский труженик, или же — что вполне возможно — и то и другое вместе. Я имею в виду восстание в Севилье, при котором страсти людей, на мой взгляд дурных, опять стали причиною кровопролития.
Нет, не путь насилия приведет нас к желанному миру, но только сам мир, вернее, пассивное сопротивление.
Если бы рабы, все рабы, жертвы современных фарисеев, отравляющих и угнетающих их души, отказались работать, пробил бы час торжества смиренных. Таким простым способом удалось бы повергнуть в прах идолов, тех богов личных, которые пришли на смену безличным богам истинного христианства.
И однако везде продолжает литься кровь, как в разгар варварства. Правящие классы цивилизуют и воспитывают пушечными выстрелами; управляемые защищают свои интересы, вооружаясь всяческими средствами разрушения.
Это ложный путь.
Я умру, не увидев людей обновленными. Но моей вины в этом не будет, что меня утешает.
Прошу меня простить, господа редакторы мадридского журнала „Ла Ревиста Бланка“ за то, что слабое здоровье не позволяет мне удовлетворить вашу просьбу, чего бы я искренне желал, ибо в Испании много трудных проблем, однако я тут не смогу быть вам полезен и полагаю, что мне уже вряд ли удастся когда-нибудь говорить о вашей стране, имеющей так много сходства с той, в которой родился я.