Я согнулся в три погибели и прижал к животу опухшую кисть, взвыл во всю глотку, не сумев задавить вопль, порождённый жуткой болью и невероятной радостью.
Да! Смог! Выкрутился!
Надолго этого запала не хватило. Боль отступила, злая радость выцвела и потускнела. Меня словно выжгли изнутри. Всё стало совершенно неважным. Вообще всё.
Жив и ладно.
Я бездумно добрёл до окна и полюбовался на свернувшего себе при падении шею Бажена, затем шагнул к двери, и тут же подкосилась правая нога, пришлось навалиться на стену. Перевёл дух, тогда-то прорезалось нечто похожее на страх. Ах да! Это же благоразумие!
Надо убираться отсюда. Бежать!
Снова!
Черти драные! Да меня не сглазили, это всё даже порчей не объяснить, как пить дать — прокляли! И не тогда — в утробе матери, а этим летом!
Плевать! Бежать!
5–9
В себя я пришёл уже только у Чёрного моста. Из «Золотой рыбки» выбрался, вроде бы никому не попавшись на глаза, вот и рванул кратчайшей дорогой с Заречной стороны. Совсем позабыл, что есть кого опасаться и помимо подручных Бажена. Ещё повезло, что наткнулся не на Псаря, а на слишком уж исполнительного монашка.
— Ты идёшь со мной! — объявил брат Тихий, и я спорить не стал.
Пальцы правой руки сильно опухли и не сгибались, так что в нос адепту зарядил основанием раскрытой ладони. Для верности поставил ему подножку и завалил на мостовую, а сам бросился к ближайшей подворотне и непременно бы успел юркнуть в неё, но как нарочно подвернулась нога. На затылке разом встали дыбом волосы, я ощутил направленный в спину взгляд и подниматься с четверенек не стал, кувырком ушёл в сторону.
Вовремя!
Брошенный монашком приказ в щепки разнёс ставень, а меня не зацепил. Я шмыгнул в подворотню и помчался прочь. Свернул раз и другой, затерялся в лабиринте узеньких переулочков.
До Чернильной округи едва добрался. Гоняли дворники, приходилось удирать от квартальных надзирателей, да и тамошние школяры приблудному босяку тоже рады не были, несколько раз едва не дошло до драки. Ну да — без ботинок и в грязной мокрой одежде делать мне в Среднем городе было решительно нечего.
Вот только ничего иного, кроме как идти на поклон к Горану Осьмому, сейчас попросту не оставалось. На Заречной стороне теперь не жить, да и в Черноводске — тоже. Либо жулики выследят, либо Псарь, а нет — в следующий небесный прилив сам сгину.
Не хочу!
Жить хочу, адептом стать хочу. Много чего ещё хочу, умирать — нет, не хочу.
И пусть Горану Осьмому доверия немного, но без его содействия в приют для неофитов мне никак не попасть. Не знаю, сдержит он слово или пошлёт куда подальше, но не проверить этого не могу.
Так вот и вышло, что незадолго до полудня я постучал медным молоточком по пластине на двери с надписью: «Горан Осьмой, аспирант». Какое-то время ничего не происходило, затем охотник на воров выглянул на крыльцо, смерил меня пристальным взглядом и усмехнулся:
— А я уж думал, самому разыскивать придётся! — Он повёл рукой, а когда между нами заискрился воздух, с обречённым вздохом спросил: — Теперь-то что ещё?
— С адептом схлестнулся, — сознался я. — Но хвоста за мной нет.
Горан Осьмой и не подумал посторониться.
— А чего пришёл? — спросил он вместо этого.
Я мяться не стал, выложил всё как на духу:
— Так это… Насчёт приюта. Мокрого взяли же! Уговор был…
Охотник на воров озадаченно хмыкнул. Под глазами у него залегли тени, лицо осунулось, вид был не слишком здоровый, но в голосе не чувствовалось ни малейшего намёка на слабость. Сказал, как проморозил:
— Мокрого-то взяли, а о Пыжике что скажешь?
Ничего не оставалось, кроме как покачать головой.
— С этим я не помощник. В Яме засветился, еле от своих ноги унёс. Вы б помогли, а? Иначе-то совсем лихо придётся…
Горан пристально глянул и с ответом торопиться не стал. Я со всей отчётливостью осознал, что сейчас решается моя судьба, и в голове собеседника покачиваются две чаши весов — на одной было данное босяку слово, на другой связанные с выполнением обещания хлопоты.
Я прекрасно знал, какая из них окажется тяжелее, тем удивительней было после совсем недолгой паузы услышать:
— Хорошо! Будет тебе приют! — Горан Осьмой посторонился и разрешил: — Заходи!
Накатило неимоверное облегчение, и я враз позабыл о том, что босякам не стоит ждать от охотников на воров ровным счётом ничего хорошего.