Потянул ту на себя, сдвинул, снова потянул и вздрогнул от резкого хруста. Очередной удар оказался столь силён, что выбил одно из креплений засова. Пока что — только лишь одно. Но ещё саданут разок-другой и вломятся!
— Пошли вон! — заорал я, своим воплем маскируя скрежет отодвигаемого запора. — А то окно высажу и на помощь позову!
Ответ последовал незамедлительно. Я едва успел податься назад, как распахнувшаяся дверь шибанула ручкой о стену, а с разбегу протаранивший её ухарь проскочил дальше, споткнулся о валик ковра и нырнул в магическую схему. Резко шваркнуло, будто на раскалённую сковороду кинули шмат мяса, и упитанного молодчика отшвырнуло от звезды к заставленным книгами шкафам. Он врезался в них и, даже не вскрикнув, рухнул на пол со сгоревшим до костей лицом.
Жуткое зрелище напугало до икоты, оно же и придало сил. Я пнул дверь, а когда та налетела на второго молодчика и не захлопнулась до конца, повалил на неё этажерку. Ухаря зажало, и я что было сил рубанул шпагой по его просунутой внутрь руке. Метил по запястью, но жилистый рванулся назад, и удар пришёлся по стене.
Черти драные!
Ухарь вновь навалился на дверь и умудрился чуть сдвинуть её вместе с этажеркой — пусть лишь самую малость, но этого ему как раз хватило, чтобы высвободить зажатую кисть. Мне только и оставалось, что в подражание балаганным паяцам провалиться в глубокий выпад и загнать клинок в щель на всю длину без остатка, по самую гарду. Целился чуть выше плеча и сопротивления плоти не ощутил вовсе, только вдруг плеснуло алым, а конец выдернутой назад шпаги оказался испачкан кровью.
Достал! Увы, не наповал!
Судя по быстрым шагам, раненый отскочил от двери и побежал вниз по лестнице, но только я ухватился за этажерку и потянул ту на себя, как за спиной послышался хриплый выдох. Я испуганно крутанулся на месте и обнаружил, что упитанный не только очнулся и перевалился на бок, но и пытается подняться на четвереньки.
Черти драные! Да у него же от лица почти ничего не осталось!
Но нет — вопреки всем законам мироздания ухарь подыхать не собирался. Накатила паника, и я ткнул его в пухлый бок шпагой — раз! другой! третий! — но лишь кровь потекла. Тогда со всего маху загнал остриё в пустую глазницу — и перестарался! Тонкий узкий клинок выгнулся дугой и с металлическим лязгом переломился. Просто лопнул, потеряв в длине треть!
В исступлении я рубанул обломком по шее, но мог бы уже не суетиться: ухарь пошатнулся, упал ничком и наконец-то замер на полу, не подавая больше никаких признаков жизни. Миг я глядел на него, затем кинулся к этажерке. В два судорожных рывка оттянул её, распахнул дверь и, выставив перед собой обломанный клинок, шагнул из кабинета. На стене — россыпь алых брызг, на ступенях — потёки крови, под лестницей — жилистый. Лежит, не шевелится и вроде бы даже не дышит.
Стараясь не ступать в кровь, я двинулся проверить его, и тут в очередной раз подвела правая нога. Подогнулась, да так неожиданно, что непременно бы кубарем скатился вниз, не успей ухватиться за перила. Острый укол страха сменился одуряющей слабостью, я сел на ступеньку и просидел так минуту или две. Потом спустился к жилистому и пихнул его носком ботинка под рёбра. Раз и второй, уже посильнее.
Тот не шелохнулся. В шее дыра, кругом лужа крови.
Я шагнул к входной двери и сразу замер на месте, вспомнив о забытом наверху коробе. Взбежал на второй этаж, с недоумением поглядел на сломанную шпагу, которую так и держал в руке, выбросил её и невесть зачем заглянул в кабинет. Заглянул и замер в нерешительности. Просто уйти и бросить всё… вот так?
Да кухарка завтра при виде обгорелого хозяина такой переполох устроит, что всем чертям тошно станет! Шутка ли: в городе объявился тайнознатец-убийца! И ладно бы бродягу какого в жертву принёс — так нет же, не последнего человека жизни лишил. Звездочёты шум поднимут и награду за голову лиходея назначат, церковники делом заинтересуются. Начнут искать душегуба-тайнознатца, а найдут меня.
Тогда — пропал. Пропал, как и не бывало.
Беда!
Если только… Мне снова вспомнилось, как выносили из развалин погибших на том давнишнем пожаре мертвецов. Ну точно! На пожарах обгоревшие тела — обычное дело!
И не было никакого тайнознатца, просто в дом вломились два залётных ухаря. Хозяин их прикончил, но и сам лишился сознания. А от свечи штора загорелась, он и обгорел! И самое главное — лиходеев никто искать не станет. Вот они оба-двое лежат, нет никакой нужды на приз для охотников за головами раскошеливаться!