— Они! — уверил я собравшихся и поспешно добавил: — Да правда они! Зуб даю! Меня Жучок окликнул, я обернулся и слова ему ещё сказать не успел, как от Лешика в грудь получил. А кто-то из мелких подножку поставил. Трое их было.
— И вот так — без разговоров?
— Да ржали они чего-то. Я обернулся разобраться и сразу выхватил. Может, пошутить решили, только несмешно получилось.
— Точно они первыми начали?
— А на кой чёрт мне одному троих задирать?
Бажен прищурился.
— Так ты не один был! Вот скажи, кто Жучка спицей ткнул?
— Девчонка из наших ткнула, только она в драке не в счёт!
— А чего её с собой не привели? — заинтересовался Волче, хрустнув сбитыми костяшками. — В драке девка, может, и не в счёт, но язык-то у неё есть! Подтвердила бы твои слова!
Тут впервые подал голос Лука.
— Язык без костей, за словами следить не умеет, — веско произнёс старший Гнилого дома. — Ей на толковище голову заморочат — сболтнёт чего, мы ещё и крайними останемся!
Бажен кивнул, и, повинуясь его жесту, Кудрявый наполнил оловянную кружку из стоявшего на столе кувшина с пивом и передвинул её Луке.
Тот явственно воспрянул духом и спросил:
— Толковище в лодочном сарае будет?
— Там, — подтвердил Бажен и резким движением пальцев сломал куриную кость. — Смотри, Лука, я за вас вписался. Если насвистели и сами виноваты, три шкуры спущу, чтобы другим неповадно было!
От нескрываемой угрозы в голосе главаря стало не по себе, на миг я даже пожалел, что поддался на уговоры Луки, но сразу вспомнил недавний поцелуй и укорил себя за мимолётную слабость.
Ерунда! Выгребу!
Глава 11
3–6
Лодочный сарай был длинным, просторным и тёмным, мрак в нём едва-едва разгоняли закреплённые на стенах лампы. За масло для них распоряжавшийся тут древний старикан брал отдельную и отнюдь не самую маленькую плату. Обычно здесь проводились кулачные, петушиные и собачьи бои, а ещё устраивали толковища те жулики, коим было не по чину встречаться на пустырях.
Мы зашли через одну дверь, Истома с присными попал внутрь через другую, в противоположном конце строения. Покровитель босяков из Угольного тупичка был выше и стройнее Бажена, сложением он напоминал самую малость растерявшего форму акробата, а вот одевался как какой-нибудь купчик или чинуша. Заявился на толковище в надраенных яловых сапогах, прямых штанах и неброском синем сюртуке, разве что на шею повязал слишком уж цветастый платок.
Истома первым вышел в центр сарая, сдвинул тростью на затылок цилиндр с низкой тульей и с показным радушием раскинул руки.
— Бажен! Сколько лет, сколько зим!
Наш старший сплюнул под ноги и, сделав жест Луке следовать за ним, решительно двинулся вперёд.
— Да на той неделе только у Барона виделись, — проворчал он и остановился, скрестив на груди руки.
Мне доводилось слышать, будто эта парочка босяками бегала в одной шайке, а потом их пути-дорожки разошлись, оба выбились в люди и оба имели друг на друга зуб. Только-только замирились, а тут мы. Нехорошо.
К Истоме присоединился парень в кожаной жилетке, плечистый и лобастый. Я узнал Добрана — старшего у босяков Угольного тупичка. Лука его и в грош не ставил, мне оставалось лишь на это мнение положиться, поскольку сам с ним почти не пересекался. Отирались тупичковые всё больше у складов.
Для начала Истома и Бажен потрепались о всякой ерунде, но затягивать разговор не стали и вскоре перешли к делу. Добран обвинил Гнилой дом в избиении его босяков, Лука поднял эту историю на смех. Поругаться им не дали, до расспросов дело тоже не дошло, моё участие потребовалось лишь раз.
— Скажи, Серый! — обратился ко мне Лука.
— Так и было! — подтвердил я.
Ну а Жучок поклялся, что всё было совсем даже наоборот, этим всё и ограничилось. Во лжи никого не уличили, о примирении речи тоже не зашло, а стычка была слишком незначительным поводом для серьёзной свары. Просить рассудить нас Барона никому и в голову не пришло.
— Пусть на кулачках разберутся! — предложил Бажен. — Один чёрт, теперь уже не понять, кто прав, а кто виноват!
— И кто драться будет? — уточнил Истома.
— Кто нашкодил, тот и будет, — с невозмутимым видом выдал Бажен. — У меня… — Он оглянулся. — Серый. А твоего вроде Дружком кличут?
Истома приподнял в улыбке губы и поправил:
— Жучком. — Он уже протянул было руку, но сразу выставил встречное условие: — Проигравший платит червонец. И чтоб всё было по-честному, пусть Лех судит. Он так и так здесь каждый седмень кулачные бои проводит, чай, не откажет.
Бажен рассмеялся.
— Идёт!