— Но вы же этот… как его… аспирант!
— На факультетах тайных искусств и учатся большей частью аспиранты, а преподают асессоры.
— А эти… Аколиты, во! Они как же?
— Встречаются, — подтвердил Горан и со смешком добавил: — Те счастливчики, которые не задолжали школе слишком много, да бестолочи, не успевшие стать аспирантами, пока отрабатывали долги.
— Долги⁈ — опешил я. — А у нас адепты припеваючи живут!
— Адепты? — в недоумении уставился на меня охотник на воров и презрительно скривился. — Жалкие недоучки, которые ещё даже не сформировали ядро! Крохоборы, неспособные удержать в себе ни капли силы! Адепты, пф-ф! Неофитов в приютах лишь готовят к ритуалу очищения, настоящие знания стоят дорого. Руны тайнописи, алхимические снадобья, схемы и формулы — в школах за всё это дерут втридорога. Если ты не из боярского рода с собственной традицией и родословной в крови, придётся играть по чужим правилам.
— А…
Но вопрос привёл охотника на воров в откровенно дурное расположение духа, и он раздражённо отмахнулся.
— Портреты смотри! — Ещё и выдохнул в мою сторону струю пахучего дыма, показавшегося хоть и ароматным, но удушливым и даже каким-то липким.
Окно как на грех было закрыто, враз стало нечем дышать. Я закашлялся, потом наскоро пролистал альбом и отодвинул его от себя.
— Тут одни клеймёные, а у того лицо чистое было.
— Уверен? — уточнил Горан.
— На это первым делом внимание обращаешь! — объявил я решительней некуда.
Закралось даже подозрение, будто охотник на воров меня проверял, поскольку таким вот образинам в Среднем городе делать было решительно нечего. Их бы оттуда первый же подручный квартального погнал!
Горан вновь пыхнул дымом, зажал чубук зубами и убрал альбом обратно, вместо него достал из соседнего шкафа другой. И вот там уже публика оказалась подобрана куда как менее звероподобная. И да — никаких каторжанских клейм.
Я прекрасно знал, кто посетил дом звездочёта, и, хоть откровенничать с охотником на воров отнюдь не намеревался, не спешил и усердно вглядывался в лица. Когда полностью просмотрел второй альбом и взялся за третий, то вконец утомился сидеть в напряжённой тишине. Та будто льнула ко мне и заставляла неуютно ёжиться, вот и спросил:
— А как вообще выявляют склонность к тайному искусству?
Опасался получить отлуп, но Горан даже закудахтал от смеха.
— Староват ты для этого! Был бы талант, давно бы уже прорезался!
Я перевернул лист, посмотрел на очередную незнакомую физиономию и буркнул:
— А почему сразу обо мне речь? Вот выявляют у человека талант, и что дальше?
Охотник на воров взялся набивать трубку новой порцией табака и пожал плечами.
— А что дальше? Дальше — приют.
— И долго на адепта учиться?
— Учиться⁈ — презрительно фыркнул Горан, покачал головой, раскурил трубку и пыхнул дымом. — Говорю же: в приютах не учат, в приютах лишь готовят к ритуалу очищения! Укрепляют тело и дух, да вдалбливают какие-то азы.
В комнате уже дышать нечем было, меня замутило, и я помахал перед лицом ладонью в тщетной попытке разогнать клубы так и льнувшего ко мне сизого дыма.
— И надолго это?
Вместо ответа охотник на воров указал на альбом, а когда я вернулся к изучению разыскных листов, поднялся из-за стола и прошёлся по комнатке.
— Надолго или нет — от человека зависит. Кто-то там на всю жизнь остаётся.
У меня едва челюсть от изумления не отвисла.
— Это как так⁈
— А чему ты удивляешься? — улыбнулся Горан Осьмой. — Неудачники и слабаки десятилетиями живут в приютах, прежде чем оказываются готовы к очищению духа.
— С родными-то хоть выпускают повидаться?
— Нет.
Короткий категоричный ответ заставил зябко передёрнуть плечами.
Хорошенькое дельце! Вот бы я отколол номер, сунувшись к монастырскому целителю! Нет, ради того чтобы пройти обучение и стать адептом, можно и несколько лет в приюте прожить, но только не сейчас! Сначала надо сотню целковых собрать! Да и потом… Я не хотел расставаться с Рыжулей. Просто не хотел.
Третий альбом подошёл к концу, и Горан немедленно достал следующий. Из-за дыма саднило горло, меня разобрал мелкий сухой кашель и, хоть в комнате было жарко и душно, начал бить озноб. В воздухе сгустилось напряжение, будто бы помимо нас с Гораном тут находился кто-то ещё. Не один и не два — множество. Заглядывают через плечо, пытаются забраться в голову, внимательно следят, как я переворачиваю листы. Ждут, когда покажется знакомое лицо.
Я попытался отвлечься от этого неприятного ощущения, облизнул пересохшие губы и спросил:
— В монастырях ведь тоже неофитов готовят? Там такие же порядки заведены, как и в приютах?