Охотник на воров покривился и потребовал:
— Рассказывай, что видел!
Наверняка собирался убедиться, что я действительно ходил в «Ржавый якорь», а не просидел всё это время в соседней подворотне, но в итоге в своих подозрениях разуверился.
— Седмицу не появлялся. Плохо. Очень плохо. — Горан хмуро глянул и объявил: — Завтра сюда к шести подходи. И чтоб без опозданий! — Он протянул руку. — Платок давай!
А после потопал прочь. Мои собственные планы на завтрашний вечер его нисколько не волновали.
Сволочь!
Я недобро глянул в спину охотнику на воров, и от ясного осознания того, что хожу по самому краешку, неприятно засосало под ложечкой. Если на Заречной стороне прознают о делишках с кем-то из этой братии, совестить и стыдить не будут, просто нож под левую лопатку сунут и в реку скинут, а то и утруждаться не станут, на дороге бросят. Для острастки и в назидание остальным.
Не хотелось бы.
Стряхнув оцепенение, я пересёк набережную и двинулся по мосту к фабричной запруде. Пока выбирался из Ямы к реке, немного успокоился и пришёл к выводу — или же уверил себя? — что никто не пытался взять меня в оборот, а напугал случайный пьянчужка. Либо и вовсе крыса за спиной нашумела.
Извозчик-то на козлах остался и вдогонку за мной никто не рванул!
Пусть даже это и был тот самый экипаж, я подельникам ухарей и даром не сдался, иначе давно бы к Луке подкатили. И гармонист из «Ржавого якоря» точно никому о моих расспросах рассказать не успел. Если встреча и не совсем случайна, то искали не меня, а Простака. Надо понимать, он и вправду где-то в Яме схоронился.
Пока размышлял так, перешёл по дамбе через фабричную запруду и вышел к болоту. За высоченной кирпичной оградой что-то постукивало, посверкивало и рокотало, здесь было тихо. Тихо и темно. Как-то сразу расхотелось возвращаться в Гнилой дом напрямик. Завязнуть не завязну и с дороги не собьюсь, просто жутко.
Беззвучно выругавшись, я разулся, закатал штанины и двинулся к сухой липе, едва-едва видневшейся в темноте. Именно от неё и начиналась нужная мне тропка. Под ногами чавкала грязь и плескалась вода, это напрягало. Невесть с чего захотелось производить как можно меньше шума. Стать незаметным, съёжиться и забиться в камыши. Спрятаться.
Но переборол непозволительную слабость и пошёл, пошёл, пошёл. Практически на ощупь. Небо оставалось затянуто облаками, ни звёзд не было видно, ни луны. Темень — хоть глаз выколи, оконца открытой воды — беспросветно чёрные. Сто раз всё на свете проклял, пока с кочки на кочку прыгал, шагал по брёвнышкам или брёл вброд, проверяя дно подобранной палкой. И даже когда выбрался непосредственно к Гнилому дому, легче не стало. Наоборот, невесть с чего на затылке зашевелились волосы.
Накатила паника, едва не бросился бежать, но взял себя в руки, остановился и прислушался.
Показалось, будто за спиной что-то чавкнуло и камыши зашуршали, или всё так и есть? Разбираться я не стал, рванул напрямик к дому, чуть ботинки не уронил. Вспомнил о том, как кто-то якобы скрёбся к нам, на миг замер в нерешительности, но лишь на миг, а затем выставил перед собой палку и шагнул в пустой дверной проём.
Там вовсе ни черта не видать! Одна только чернота во всём мире осталась!
Из звуков — моё надсадное дыхание, лихорадочный стук сердца да плеск воды. Плеск — на улице!
Я в один миг взлетел по лестнице и заколотил кулаком в дверь.
— Открывайте! Это я, Серый!
И снова плеск. Громче. Ближе.
— Серый, ты?
— Я! Живее!
Почудилось, будто в подтопленном помещении стало ещё темнее, словно бы такое вообще могло быть, всего так и затрясло, но вот уже скрипнул брус и приоткрылась дверь. Я протиснулся в щель и коротко выдохнул:
— Запирай!
Лука так и поступил.
Заворочался кто-то из разбуженных шумом мелких, кто-то захныкал во сне.
— Как сходил? — шепнул мне Лука.
Я не ответил. Просто никак не мог унять сбившееся дыхание. Молча ткнул пальцем вверх и двинулся к лестнице на чердак. Лука растолкал Гнёта и поспешил вслед за мной.
— Как сходил? — повторил наверху он свой вопрос.
— Да там ночью вообще никто не спит! — хрипло выдохнул я. — Днём на улицах и то народу меньше!
И да — мои слова Луку нисколько не порадовали. Разочаровываю сегодня решительно всех.
Встал с гудящей головой, заложенным носом и ломотой во всём теле. Мало того что никак уснуть не мог — всё лежал и вслушивался в шорохи и скрипы, так ещё когда забылся в беспокойной полудрёме, начала сниться Рыжуля. До самого утра девчонка то высовывалась из окна в совершенно непотребном виде, то танцевала на сцене, задирая ноги выше головы.