Бабушка Надя возразила:
— Я считаю, что Альберт прав. Нужно идти, держась вблизи воды.
— Бабушка, снег — это такая же вода. Ладно. Я так поняла, что своего старика ты не бросишь?
— Не брошу, — вздохнула женщина.
— А я не брошу тебя. Итак, нужно собрать всё самое жизненно необходимое для похода. Трещины под домом растут и, боюсь, у нас не так много времени осталось. Лекарства, тёплая одежда, сменная одежда, обувь, одеяла, нашу старую походную палатку разыскать на балконе, спички, зажигалки, свечки, фонарики всё прихватить. Еду достать и разложить компактно по пакетам. Не забыть про кухонные ножи, молотки, — бросив взгляд на бабулю, что быстро записывала за мной, тихо добавила, — свой боккен обязательно возьму. Возможно, оружие нам пригодится. Но, надеюсь, что всё же обойдётся без него.
Всё, что могли мы запихнули в чемоданы, рюкзаки, и то, очень много вещей осталось лежать по квартире печальными кучками.
— Бабушка Надя, давай оставшееся сложим в простыни и завяжем концы в узел? Чувствую в себе силы эти тюки уволочь.
И это было чистой правдой. Я, привыкшая прислушиваться к своему организму, ощущала небывалый прилив энергии. Горы сверну — не замечу!
— Не знаю, что это: адреналин ли али стресс, но у моего тела явно физический подъём. Ты что-нибудь подобное за собой заметила?
Старушка отрицательно качнула головой, проворчала:
— Тебе рук не хватит, чтобы столько унести.
— Мы по-другому поступим, — начала рассуждать я, — видишь, вон те, то ли кусты, то ли молодые деревца? — кивнула я на окно. — Волокуши мне в помощь. Пойду, попрошу у кого-нибудь топор или пилу.
Спешно выбежав на улицу, огляделась.
— Алексей Сергеевич! — окликнула я усатого, высокого мужчину средних лет, бывшего полковника, соседа по лестничной площадке, — у вас не найдётся топора?
— Найдётся, — кивнул он. — Зачем тебе?
— Мне нужно несколько толстых ветвей срубить, чтобы смастерить волокуши.
— Погодь, я тебе подсоблю, — я, не будь дурой, с радостью согласилась. И через пол часа получила желаемое.
— С нами пойдёшь? — вдруг спросил сосед, но я качнула головой.
— Бабушка Надя не бросит мужа. А я должна за ней присмотреть. Так что я с ними.
— М-да, — хрустнул пальцами бывший полковник, — пойдём ко мне, дам тебе кое-что.
Несколько часов спустя мы, наконец-то, выступили. Шестьдесят восемь человек. Во главе нашей процессии встали Акакиевич и два незнакомых мне мужика. Один лет пятидесяти, второй помоложе, где-то около тридцати-тридцати пяти.
Я и бабушка встали в центре колонны, и вся эта толпа почапала в неизвестность.
Глупость несусветная. Но я решила не выступать. Меня всё равно никто не послушает. Для всех я — внучка бабы Нади и Альберта Акакиевича и вообще, тёмная лошадка.
Оглянувшись, бросила последний взгляд на дом и на оставшуюся менее многочисленную группу людей, что всё ещё продолжала вдумчиво собирать свои вещи в компактные тюки. И я по достоинству оценила их организованность. Даже позавидовала, что Алексей Сергеевич решил отправиться с ними.
Крутой мужик.
От дома мы ушли достаточно далеко, но грохот рухнувшего в обрыв здания эхом пронёсся на многие километры окрест. Успели. Дружный вздох облегчения послышался со всех сторон.
— Не тормозим! — проорал молодой "предводитель". Я хмыкнула, натянула на глаза горнолыжные очки и пошагала вперёд. А в голове анализировала окружающие странности. И одна из главных: порядком нагруженные люди тащили слишком много скарба в руках и за плечами. Слишком. Много.
И никто этого не замечал.
Я не слышала ни одного удивлённого возгласа, как будто все мои соседи по дому — суперлюди и привыкли к такому. Это вторая странность.
И третья. С каждым шагом мне становилось всё тоскливее, аж выть хотелось. У меня и раньше была чуткая интуиция, но сейчас… Сейчас все чувства обострились до предела, кричали, разрывая душу.
Тряхнув головой, отогнала тревогу прочь, вернула сползший с носа шарф на место, подтянула лямки рюкзака, поправила верёвку вокруг талии, с помощью которой тянула волокуши, и, подхватив бабушку под локоток, чтобы та ненароком не упала, мерно зашагала вперёд.
Офигеть, как здесь холодно!
Народ тащился неорганизованной кучей, дети сидели в санках. Их было где-то десять-пятнадцать разных возрастов. Я всё пыталась их сосчитать, но мелкий снег, что так неожиданно начался, не давал мне этого сделать. Стариков не очень много, человек десять. Я знала только общее количество выступивших на запад людей. А кто есть кто — понятия не имела.