— Ах ты! Негроска! — напустился на меня старик, — тебя в роддоме попутали. Всё! Терпеть я больше не собираюсь! Квартира твоя провалилась в бездну. Сейчас каждый сам по себе. Ну-ка, Надя, отдавай очки, как глава семейства приказываю!
— Ошалел, что ли, старый!? — воскликнула бабушка и треснула ладонью по лбу мужу, — ну-ка пшёл отседова!
И толкнула сидящего у выхода из палатки старика. Тот, взмахнув руками, завалился на спину. Матерился Акакиевич любо-дорого послушать. Встав на четвереньки, кинул нам:
— Больше не буду с вами даже рядом стоять. Не ждите от меня помощи. Гадины.
И выполз наружу.
— Старый пень, — проворчала бабушка и вдруг улыбнулась мне, — я за эти дни много чего передумала, родненькая моя. И, знаешь ещё, что?
Я отрицательно помотала головой, перевязывая шарф по-новому. Спали мы в верхней одежде и сапоги тоже никто не снимал.
— У меня как будто пелена с глаз спала. Арнольд, оказывается, даже хуже, чем я о нём думала совсем недавно.
Мне не оставалось ничего — просто молча слушала причитания бабули и споро скатывала одеяло в тугой тюк.
— Думается, что права ты была, — продолжала вполголоса "исповедоваться" родственница. — Надо было идти с соседом нашим — Алексеем Сергеевичем. А сейчас, где их искать? У него поди ж и пистолет, какой завалялся, ай, чего уж теперь, — женщина махнула рукой и принялась мне помогать.
— Бабулечка, — приобняла я её за плечи, — он мне дал оружие, — тихо шепнула ей на ушко. — Лук свой со стрелами отдал и револьвер мне подарил. Ты только никому не говори. Я лук завернула плотно и в нашу волокушу сложила, всё равно им пользоваться не особо научена. Револьвер вот, — сказала я, расстёгивая куртку, на поясе висела кобура с бесценным в этих условиях подарком.
— Ах ты ж, батюшки, — зашептала бабушка, прижимая ладони к щекам, — спрячь, отберут. Молчать буду. Никому не скажу. Используешь, когда совсем без этого будет не обойтись.
— Ты тоже чувствуешь, да? — прищурилась я, оглядывая женщину пристальным взглядом.
— Чую, — кивнула та, — грядёт что-то. Сердце не на месте. Тревога гложет меня, старую.
— У меня ещё боккен упакован, тоже лежит среди вещей. Но сегодня я его достану и буду держать рядом. Не боись! Прорвёмся.
Дни тянулись, бесконечно… Сначала с едой не было никаких проблем. Люди ели от пуза и забот не знали. Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. И продукты тоже стали подходить к концу. Лесов вокруг не было, только пышные заросли низкорослого кустарника, что служил нам топливом для костров. Как будто специально росли по пути нашего следования.
Мужики начали пытаться охотиться на грызунов, ямки которых виднелись то тут, то там в снегу. Безрезультатно. Я тоже ни разу не охотница, поэтому помочь им ничем не могла.
Стали экономить. "Предводители" догадались собрать в одну волокушу все припасы и готовить в одном котле на всех. Понемногу. Чуть больше доставалось детям.
Я свои запасы тоже отдала в общую кучу. Как и бабушка. Но протеиновые батончики оставила при себе. По большей части на них мы с бабулей и держались.
Палаток было мало. Всего десять на такое количество людей. Нашу хотел забрать себе молчаливый мужик со скандальной женой и двумя тихими детьми. Я не дала. Сказала, чтобы детей оставляли у нас, а сами искали себе другое место для ночлега. Почему-то отец девочек-погодок на меня сильно обиделся и, схватив малышек подмышки, свалил куда-то вглубь лагеря. Ну что же, философски подумала я, не силой же забирать у него детей. Замёрзнут, принесут их к нам, как миленькие.
У многих были спальные мешки и абсолютно все взяли с собой одеяла. Тем и спасались.
Но… мы мёрзли. Конкретно так. И при всём при этом, никто не заболел и не отморозил себе что-нибудь. У меня уже были теории на этот счёт. Одна из них мне нравилась больше всего: некто или нечто нас оберегает. Вот только для чего? И это пугало. Не бывает нахаляву. Я, привыкшая добиваться всего трудом, не верила в безвозмездность происходящего.
Через день, с вселенской печалью на морщинистых лицах, у "порога" моей палатки остановилась пожилая супружеская пара и попросила дать им место.
А меня всё больше начало раздражать наше руководство. Разместив троих стариков, я пошла гулять по лагерю в поисках места, где можно было бы переждать ночь. Идя между группками людей, прислушивалась, о чём они между собой говорят. Костров было много, и тепла они давали достаточно. Только на голой земле сидеть не вариант. Одно из одеял я забрала. Старики промолчали. Были счастливы, что со всех сторон их не обдувает ледяной ветер.