И Мартин поспешил в привратницкую, где раздавался бас его рыжего друга, о чем-то беспечно болтавшего с охранниками.
Глава 3
Мартин знал Эйрика сызмальства. Этот здоровенный рыжий норвежец, потомок викингов, беспечный, как подросток, и в свои сорок лет, был к тому же язычником, посмеивающимся над верованиями христиан. Зато он свято чтил старые легенды предков далекой родины и, возможно, поэтому смотрел на мир с неким присущим северянам бесстрашием и легкостью, отмахиваясь от многих условностей.
– Клянусь молотом Тора громовержца! [22]– воскликнул он, выслушав причины, по которым Мартин отказался сразу же покинуть с ним Сен-Жан-д’Акр, намекнув, что их просто примут за дезертиров и будут преследовать. – Чего нам бояться этих парней с крестами, малыш, когда мы выкручивались и не из таких передряг?
«Малышом» Эйрик называл приятеля всегда – с тех самых пор, как по приказу главы еврейской общины Ашера бен Соломона привел к нему маленького белокурого сироту, из которого потом по воле Ашера сделали лазутчика и превосходного воина, не раз спасавшего гонимых евреев от погромов и преследований.
Мартин откинул упавшие на глаза пряди и вздохнул. Хорошо быть таким, как Эйрик, – ни в чем не сомневающимся, не знающим угрызений совести, идущим по жизни широким шагом, не замечая тех, через кого перешагнул по пути, – поверженных противников, оставленных женщин, разбросанных по всему миру собственных детей, прежних друзей… Хотя друзьями Эйрик старался себя не обременять. Благодаря его общительности и добродушию люди сразу испытывали к рыжему норвежцу расположение, доверяли ему, делились с ним, восхищались его немалой силой и умением остроумно пошутить, рассмешить. Вот и среди людей короля Гвидо верзилу Эйрика сразу же приняли с радушием, и никто не спорил, когда их новый главнокомандующий Мартин Фиц-Годфри взял того к себе в знаменосцы.
И все же Эйрику не нравилось, что они остаются.
– Зачем тебе это, ради самой злосчастной из норн, плетущих наши судьбы? [23]Захотелось пощеголять во главе отряда с собственным гербом на знамени? Эка невидаль – ветка оливы! Напомню, что все это не твое, малыш, ты это присвоил незаконно, и если вдруг кто-нибудь разведает…
– Таковых нет. Вся родня настоящего Мартина Фиц-Годфри давно в земле, да и из Аскалона после «милостей» Саладина к сдавшимся здесь, в Леванте, не осталось никого, кто бы мог узнать бастарда какого-то давно почившего рыцаря.
Они разговаривали с Эйриком в таверне богатого генуэзского подворья в Акре, куда зашли под вечер после того, как Мартин управился с кучей дел, какие надлежало выполнить командиру перед началом похода. Крестоносцы выступали уже завтра на рассвете, и Эйрик все не мог уразуметь, зачем его приятель ввязался в это дело. Но Мартин и не спешил открывать перед приятелем-язычником душу: не пояснять же, что он несет ответственность за тех, кого обучал все это время, и что он не может так просто предать возвысивших его Лузиньянов. Да и вообще, момент, когда он мог беспрепятственно уехать, уже миновал, что бы ни думал по этому поводу беспечный Эйрик.
– Я уже принял решение, рыжий, и довольно об этом. Но тебе необязательно ввязываться со мной в эту авантюру. Что, остаешься? Вот и славно. А теперь повтори мне свой рассказ, как вы доставили госпожу Сарру и ее семейство в Антиохию.
Эйрик пожал огромными плечами и, отхлебнув из кубка, снова поведал о том, как они выехали из Акры на галере венецианцев, как в тот же день добрались до Тира, но там им пришлось на некоторое время задержаться из-за всяких проволочек местных властей, жадных до взяток. К тому же море стало штормить, отчего осторожный Сабир решил не рисковать судьбой вверенных ему людей. Зато когда были улажены все дела и установилась подходящая погода, они поплыли прямиком в Антиохию. Там Сарру бат Соломон давно ожидал сын ее брата, молодой Иосиф бен Ашер. Юноша радушно встретил тетку, устроил ее с детьми в безопасном месте, где они и передохнули, пока Иосиф завершил в Антиохии какието торговые дела. Госпожа Сарра была просто счастлива, что избежала опасности и теперь поплывет к родне в Никею, а вот Эйрик, едва убедившись, что родичам их нанимателя Ашера ничего не угрожает, тут же сообщил Иосифу, что вернется за Мартином. Ох, как же он переживал за малыша! Это Сабир, их приятель и третий из наемников Ашера, настаивал, чтобы Эйрик сопровождал и охранял с ним Сарру до самой Никеи в византийских владениях. А вот Иосиф, с которым Мартин был дружен с детства, понял тревогу Эйрика и не стал его задерживать. Молодой еврей ведь тоже волновался за Мартина, особенно после того, как они с Сабиром поведали, как парня едва не схватили люди жестокосердного маршала де Шампера. Вот Иосиф и отпустил Эйрика в Акру, справедливо полагая, что для безопасности в пути им хватит и Сабира – ловкого и опытного воина-сарацина. При этом рыжий с некоторой долей ехидства заметил Мартину: уж Сабир не упустит возможности в Никее доказать Ашеру, что именно он сделал для родни их нанимателя, умалив тем их с Мартином заслуги.