– Я плохо себя чувствовала.
Наталья схватила бублик и йогурт.
Фраза, которую Грейс собиралась сказать, как будто на мгновение повисла в воздухе, а затем развеялась, как пар от ее кофе. Шон был рад, что она не прозвучала.
– Все еще страдаешь от головных болей? – спросила Грейс у Натальи.
Она кивнула.
– А вы, ребята?
– Моя боль проходит через несколько часов, – сказала Грейс.
– Моя тоже, – сказал Шон. Сначала голова болела ужасно, но теперь было легче. В любом случае, это того стоило.
Наталья села за стол напротив Шона, и он почувствовал небольшое напряжение в районе живота. Если и была одна вещь, которую он хотел изменить для себя в Эйри, то это было его притяжение к ней.
– Ты нашла Частицу Эдема? – спросил Дэвид, жуя полоску бекона.
Сидевшие за столом притихли. Все знали, зачем они здесь. Все они знали, что случилось в симуляции нью-йоркских бунтов Монро, еще до того, как корпорация «Абстерго» нашла их, и они узнали свою историю. Все они знали, что будет поставлено на карту, если три части Трезубца Эдема найдут и объединят. Но подростки не часто говорили об этом. Это было немного похоже на разговор об инопланетянах или волшебниках.
– Еще нет, – спокойно сказала Наталья.
– Как продвигается симуляция в Китае? – спросила Грейс.
Наталья уставилась на бублик на тарелке.
– Тяжело. Там много смерти.
– Это было бы тяжело для любого, – сказал Шон, пытаясь подбодрить ее, но это прозвучало как-то пренебрежительно.
Наталья просто кивнула, не поднимая глаз.
Ему захотелось уйти немедленно, прежде чем ситуация стала еще более неудобной.
– Томми ждет, – сказал он. – Думаю, мне пора.
– Увидимся вечером, – сказала Грейс.
Дэвид кивнул ему. Шон выкатил инвалидное кресло из-за стола и направился к двери. Каждый раз, когда он уходил от группы таким образом, катясь в своем кресле, он чувствовал, что все они старались не смотреть, как он едет. Шону говорили, что ему это только кажется, но они всегда замолкали, когда он отъезжал от них. Как будто боялись говорить, пока он не ушел, как будто нужно подождать, с уважением или еще какими-то чувствами наблюдая за его передвижениями. Он ненавидел это и был рад поскорее добраться до двери. В этот момент Дэвид начал рассказывать о симуляции воспоминаний своего прадедушки, который был пилотом группы Таскиги[11] во время Второй мировой войны.
Шон выехал из зала и направился к комнатам Анимуса. Центр Эйри состоял из пяти отдельных зданий, соединенных между собой закрытыми стеклянными коридорами. Вокруг зданий росло множество деревьев. Он и остальные большую часть времени проводили в двух зданиях: главной приемной (куда они отправлялись, когда родители приходили их навестить или забрать на несколько часов), и в здании, в котором он находился сейчас, где они ели и спали. Также в нем исследовали их генетические воспоминания. Шон не знал, чем занимались служащие «Абстерго» в других зданиях центра.
Когда он добрался до своей комнаты Анимуса, Виктория уже была там. Он постарался заехать как можно непринужденнее.
– Доброе утро, – сказал он.
Она встала из-за компьютера и улыбнулась.
– Я каждый раз рассчитываю, что ты доберешься сюда раньше меня, Шон.
Он не знал, было ли это комплиментом, или насмешкой, или тем и другим одновременно.
– Могу ли я войти в симуляцию сегодня? – спросил он.
– Конечно, – сказала она. – Но я думаю, что вчерашний перерыв пошел тебе на пользу, не так ли? Я могла бы включить еще несколько выходных в твой график.
Шон хотел возразить, но решил сделать это позже. Сейчас он просто хотел начать симуляцию, и боялся, что доктор передумает, если он начнет перечить или проявлять нетерпение.
Он подъехал к кольцу Анимуса. Кажется, Виктория наконец-то научилась не предлагать ему помощь. Ноги ногами, но его руки были достаточно сильны, чтобы добраться туда, куда ему было нужно. Он нагнулся, включил тормоза на колесах своей коляски, забрался в кольцо Анимуса и надел пояс. Его ноги повисли над экзоплатформами. Виктория вернула ноги на место и привязала их к рукам, а затем присоединила к нему все устройства, которые контролировали его мозг и сердце.
Сегодня она двигалась медленно, но он ничего не сказал, сохраняя внешнее спокойствие и терпение, по мере того, как она привязывала ремни.
– Все, – наконец сказала она. – Я думаю, мы готовы.
– Хорошо, – сказал он. – Нью-Йорк, я…
– Знаешь… – Виктория отошла к одному из мониторов. – Мы не будем снова отправлять тебя в воспоминания Томми Грэйлинга.
– Что? – Шон повернулся в кольце, чтобы видеть ее. – Почему нет?