С тех пор он только бежал. Без оглядки, сломя голову. Сигнал тревоги, топот сапог преследователей по палубам, стробоскоп алых маяков гнали его все дальше и дальше по непривычно опустевшим корабельным коридорам. Свободная одежда не мешала бежать, а голые пятки не чувствовали рубчатую поверхность палуб. Когда же Харрис остановился на очередном перекрестке, чтобы отдышаться, он наконец-то впервые задумался над вопросом, куда свернуть и где он вообще находится. Харрис внезапно понял, что безнадежно заблудился в хитросплетениях корабля-госпиталя. Отсутствие людей говорило о том, что вероятно на всем корабле проведена глобальная изоляция и введен карантин. Уж не из-за него ли? Можно было бы воспользоваться информационной консолью и определить свое местоположение, но по запросу его сразу засекут. Хотя, конечно, его и так, наверняка, отслеживали при помощи встроенных датчиков. Слишком уж точно и часто на него выходили преследователи. Несколько раз его пытались заблокировать, но недавний опыт отпирания дверей сейчас давал ему беспрепятственный проход в большинство отсеков корабля.
Харрис еще раз огляделся на перекрестке и выбрал самый широкий и освещенный коридор. Он принял решение выбраться к ангарам челноков, а там, чем черт ни шутит, возможно, ему удастся увести челнок и связаться с "Необэ", который должен быть где-то поблизости. Харрис верил, что сможет убедить экипаж харвестера помочь ему.
Коридор перед ним был длинным и слегка изогнутым. Харрис прикинул по степени его кривизны и конструктивным особенностям корабля-госпиталя место, где он примерно может находиться. Беспокоило только то, что из коридора не вели двери в другие отсеки, и обмануть ловцов в этом коридоре не было ни единого шанса. Харрис решился и как спринтер, понесся по слегка изгибающейся беговой дорожке коридора к другому его концу. Уже преодолев по собственным прикидкам половину пути, он услышал впереди топот обутых в тяжелую обувь ног и отрывистые команды. Впереди его уже ждали. Ловцы еще не показались из-за изгиба коридора, но стремительно приближались. Харрис затравленно обернулся и припустил назад. Поздно! С другого конца тоже послышались звуки погони. Капитан стал осматривать стены коридора, ища хоть какую-то возможность спасения. Ни двери, ни фальш-панели, которую можно было бы снять и воспользоваться техническим лазом. Харрис бросился к стене и стал лихорадочно ощупывать ее, пуская в ход все свои вновь приобретенные способности. Ничего. Ни скрытого замка, ни пустот. Только несущая стена монолитного пластметалла, укрытая декоративной панелью. Харрис в отчаянии повернулся на звучащие уже совсем рядом звуки и вжался в стену между ребристыми выступами, образующими слегка затененную нишу.
Пол завибрировал под тяжелыми шагами, и коридор заполнили люди, одетые в легкие скафандры и держащие наготове мощные фонари и расчехленное оружие. Вот сейчас кто-нибудь из них повернет голову, заметит его и подаст сигнал остальным. И они накинутся на него всем скопом, скрутят, особо не церемонясь, так как он уже видел на их лицах сквозь прозрачный плексиглас шлемов искаженные, недовольные и раздраженные лица. Идущий впереди человек как в замедленной съемке поворачивал к замершему капитану голову, вот его глаза остановились на нем. В зрачках все еще не появлялось узнавание, и Харрис, чувствуя, что вот сейчас рука с оружием начнет подниматься, а губы охотника шевельнутся, решил драться до последнего. Капитан попытался вскинуть ногу, чтобы как следует врезать военному под коленку, затем отбросить его рукой в сторону на его же товарищей и прорваться дальше по коридору. Но вдруг Харрис с ужасом почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже повернуть голову. Оставалось только беспомощно следить, как взгляды уже нескольких военных скользят по нему, почему-то минуют, возвращаются вновь. Люди смотрят на него, как на пустое место...
Адреналин отхлынул, и Харриса пробил озноб. Отряд ловцов пронесся, грохоча, мимо и скрылся за изгибом коридора. Не понимая, в чем причина столь чудесного спасения, Харрис попробовал отойти от стены, послышался треск рвущейся материи, и комбинезон, составлявший его одеяние, повис на нем лохмотьями. Харрис крутился на месте, осматривая приобретшую странный цвет и рисунок одежду. Часть одежды так и осталась прилипшей к стене, но вся она повторяла своей расцветкой, фактурой и рисунком пластиковую декоративную панель, к которой еще секунды назад жался Харрис. Больше того, в тех местах, где из брючин и рукавов выглядывали руки и ноги Харриса, кожа фактически сливалась с одеждой и только на кончиках пальцев стала медленно приобретать нормальный телесный цвет. Харрис поднял ладони к лицу, ощупал нос, лоб, чувствуя под пальцами рубцы искусственного рисунка, который был впечатан в пластик стены позади него. Харрис все понял и вдруг громко засмеялся. Ну надо же! Он превратился в... хамелеона!
Он стал срывать с себя куски заскорузлой одежды, та сопротивлялась, слезая с его тела, как отмершая кожа со змеи. Куски потерявшей эластичность материи рвались, как бумага и осыпались у его ног серым холмиком. Когда Харрис сорвал с плеч последние остатки бывшего комбинезона, сирена внезапно стихла, и длившуюся в течение секунды тишину пронзил голос капитана Артадо:
- Харрис, капитан Рэй Харрис... Мы все равно выясним, где вы. Не сопротивляйтесь и не упорствуйте. Ваши фокусы с замками не помогут вам покинуть пределы корабля. Рано или поздно мы вас найдем. Вы должны понимать, что несете ответственность не только за себя, но и за безопасность Федеративных войск. Я не утверждаю, что вы представляете для нас непосредственную угрозу, но вы должны понимать, что мы не можем рисковать...
Артадо говорил что-то еще, но Харрис уже не слушал его. Почему-то слова о долге, Федерации и безопасности человечества не трогали его. Может быть, он уже борг? Бездушная машина, ждущая приказа извне превратить этот корабль в плацдарм? Впрочем, Харрис послал все эти мысли куда подальше и зло усмехнулся на слова Артадо.
- Лицемер... - прошептал он про себя и побежал по освещенному коридору. Его обнаженную грудь овевал встречный ветерок и впервые за долгое время Харрис наслаждался своим сильным, здоровым телом.
Он придерживался, как ему казалось, верного направления. И даже тогда, когда ловцы заставляли его делать крюк, или особенности палубы выводили его совсем не туда, куда было нужно, он все равно находил возможность вернуться на правильный путь. Белые коридоры медицинских горизонтов сменились жилыми палубами, затем, постепенно, от коридора к коридору декоративные панели как будто слезли со стен, обнажив серый металл и оправленные в кожухи энерголинии. Если бы он воспользовался внутренней транспортной сетью, то моментально оказался бы в причальных отсеках, куда он так упорно стремился, но он преодолел соблазн, боясь попасть в ловушку, из которой уже не будет выхода. Нет, он пробирался через лабиринты технических лазов, окольных коридоров, транспортных конвейеров, тянущихся за стенами. Уже без особого удивления Харрис подметил, что может прекрасно видеть в кромешной тьме, стоит ему только побыть в ней несколько секунд. Его чувства обострились, и ощущать гудящие в стенах энерголинии, тонкую паутинку контрольной аппаратуры и следящие датчики ему уже удавалось, не прикасаясь непосредственно к стенам. Отчасти этим объяснялось то, что его все еще не смогли схватить. Артадо еще несколько раз обращался к нему по громкой связи, и каждый раз, когда Харрис останавливался не то чтобы послушать его, а перевести дух, вскоре уже слышал звуки погони и срывался с места, проклиная морализаторство капитана корабля-госпиталя.
Интерьеры вновь сменились, и Харрис теперь не мог определить ни по надписям, ни по условным знакам на стенах, какого рода отсеки на тех палубах, где он сейчас находился. Коридоры стали тесными, створки дверей выглядели грубо и неприступно. Замки уже не так легко поддавались, как раньше. Приходилось прилагать усилие, чтобы преодолеть очередное препятствие. А однажды Харрис просто не смог открыть массивные створки, перегородившие коридор, и тут же его неудачу ехидно прокомментировал по громкой связи Артадо, взирая на растерянного Харриса через зрачок висящей над дверью видеокамеры: