Каждая эпоха открывает в наследии прошлого что-то свое, о чем само это прошлое, быть может, и не догадывалось. Мы надеемся, что знакомство с книгой Шарля Фоссе об ассирийской магии станет для российского читателя не только занимательным чтением, но и трудоемкой работой по освоению чужой культуры с целью преображения собственной. Хочется верить, что хорошие книги старых авторов не меньше, чем картины старых мастеров, способны пробудить в человеке наших дней культурную память и жажду культурного сотворчества — состояние, в котором он почувствует себя сперва мудрым ассирийским магом, пишущим что-то на глиняной табличке, а затем — французским профессором, внимательно читающим текст заклинания с этой таблички. Тогда в нем заговорят времена и пространства, в диалоге с которыми только и возможен подлинный человек.
В. В. Емельянов
ВВЕДЕНИЕ
Как нам представляется, в жизни древних египтян доминировала идея смерти. Их озабоченность ею была столь живой и постоянной, что на все наложила свой отпечаток. Погребальная архитектура, естественное порождение философских размышлений о будущей жизни, на берегах Нила получает развитие, которому, вероятно, нет равных, а эсхатологическая литература, как по количеству, так и по важности сохранившихся документов, образует одну из наиболее значительных групп текстов, доступных изучению египтологов. Напротив, среди столь многочисленных теперь текстов, которые дала нам земля Ассирии и Вавилонии, нет ни одного, по крайней мере из числа опубликованных, который был бы посвящен собственно погребальным церемониям, и ни одного, непосредственной и преимущественной задачей которого было бы изложение учения о состоянии человека после смерти[56]. Мы не находим никаких аналогов египетским Текстам Пирамид или «Книге мертвых». «Нисхождение Иштар в преисподнюю», наиболее важный ассирийский текст о жилище мертвых, которым мы располагаем, является не более чем дидактическим трактатом о потустороннем мире. Это назидательная история, созданная и воспроизводившаяся с целью объяснить и обосновать ежегодные церемонии в честь Таммуза и призвать смертных не пренебрегать ими; описание преисподней, куда Иштар проникает, чтобы вернуть своего возлюбленного, — лишь эпизодическая деталь повествования.
Самого существования этого произведения достаточно, чтобы при необходимости доказать, что вавилоняне не оставляли без ответа те вопросы, которые перед каждым ставит смерть близких, и что не следовало бы делать слишком категоричных выводов об отсутствии документов, которые завтра нам может принести один удар кирки. Тем не менее, кажется, можно утверждать, что в своих размышлениях вавилоняне отдавали предпочтение другому предмету[57]. Для них не имело большого значения обеспечение будущего существования своего двойника и защита души в ее странствиях к полям Иалу путем надлежащего приготовления места захоронения. Предметом их беспокойства была жизнь в этом мире; именно она нуждается в защите от множества пагубных влияний, которые беспрестанно ей угрожают, и потому они постоянно находились настороже. Предугадать при помощи всевозможных способов гадания, начиная с изучения внутренностей и кончая наблюдением за звездами, могущие обрушиться неблагоприятные события, предотвратить их с помощью магических приемов — вот что было их постоянной заботой. Любопытное подтверждение тому предоставляют опубликованные Харпером[58] ассирийские письма. Эти письма, адресованные ассирийским царям их военачальниками и сановниками, затрагивают самые разные темы: в одном говорится о войне племен, другое сообщает о прибытии коней; рядом с прошением или ходатайством о повышении в чине - письмо некоего управляющего, рассказывающее о бедственном состоянии загородного дома[59]. Но, кажется, наиболее многочисленны ответы астрологов или прорицателей на вопросы царя, который, будучи обеспокоен какими-то предзнаменованиями или просто желая знать, насколько благоприятны для него обстоятельства, советовался с ними. Вот, например, очень краткая записка Иштаршумереша царю[60].
56
В XX веке было найдено несколько шумерских композиций, имеющих отношение к смерти и загробному миру: «Нисхождение Инанны в подземный мир», «Энлиль и Нинлиль», «Нисхождение Ур-Намму в подземный мир», «Гильгамеш, Энкиду и Подземный мир», «Смерть Гильгамсша», «Погребальные элегии». Здесь излагаются основные представления о существовании человека (или бога) после ухода из мира живых. Вместе с тем нужно признать правоту автора: во всех перечисленных текстах основное внимание уделяется миру бытия и материальным отношениям между мирами, в то время как жизнь в загробном мире представляется безрадостной и недостойной подробного описания. Вне сомнения также и ритуальный характер этих композиций.
57
Ветхий Завет также достаточно беден информацией о потустороннем мире, чтобы г-н. Ж. Деренбург смог утверждать, что «идея бессмертия души в иудаизме есть не более чем след, оставленный философией Платона»