Немногие из моих европейских и американских коллег знают в наши дни это имя, а книги Фоссе можно достать далеко не в каждой европейской библиотеке. Судя по отсутствию статьи в энциклопедии Larousse, Франция тоже забыла своего замечательного сына. Но когда исчезает память об имени, имя воскрешают дела. Книга Фоссе хороша не потому, что он был профессор и заведующий отделением. Напротив, мы вспомнили о нем и о его должностях только потому, что его книга удивительно точна, глубока и современна по методу и стилю. И передавая эту книгу читателю спустя столетие, мы тем самым совершаем акт воскрешения ее автора. А может, вовсе даже и не совершаем воскрешение, а подтверждаем его, потому что автор сам себя воскресил совершенством своего труда, а нам осталось лишь констатировать этот факт и разбудить месье Фоссе в новом столетии словами слуги Сен-Симона: «Вставайте, сир, Вас ждут великие дела!»
II
С выхода книги Шарля Фоссе прошло почти столетие, и поэтому следует сделать краткий экскурс в те достижения ассириологии XX века, которые касались изучения вавилоно-ассирийской магии. Достижения эти сразу следует разделить на источниковедческие и концептуальные. Но прежде чем давать характеристику каждой из этих групп, следует, вероятно, определить сам предмет в его нынешних границах.
В духовной культуре древней Месопотамии сосуществовали элементы магии и религии. Магия и религия — две формы диалога между человеком и миром. Магия — желание непосредственно воздействовать на внешние силы природы, склоняя их к милости и благоволению. Религия — ожидание милости от внешних сил без желания насильственно склонить их в свою пользу. Мироощущение мага отличается от мироощущения религиозных людей, во-первых, тем, что маг смотрит на силу природы как на нечто равное себе и не сомневается в том, что одолеет ее; религиозный же человек смотрит на ту же силу снизу вверх, признает свое ничтожество и ее могущество и ждет от нее милости. Во-вторых, маг использует для покорения сил природы те же средства, которые используются в отношениях между людьми (кормление, словесное убеждение, внушение, созидание-разрушение образа); религиозный человек понимает всю ничтожность человеческих средств в диалоге с высшими силами, поэтому он переходит на принципиально иной язык — язык молитвы. В-третьих, маг не принимает идею мирового порядка, поскольку его действие однократно, а намерение эгоистично; религиозный человек принимает порядок, довлеющий ему, и стремится растворить в нем свою жизнь, став частью мирового порядка и подтверждением мирового закона. Он служит порядку потому, что молитва его постоянна и непрерывна, а намерение благочестиво. Можно сказать, что мир в ощущении мага состоит из дискретных сущностей, каждая из которых может быть умело отделена от других, выделена сознанием и использована сама по себе, вне своих естественных связей. Напротив, мир религиозного человека отличается непрерывностью пространственных и бесконечностью временных отношений, поскольку человек оставляет за собой возможность многого не знать и точного представления о целом не иметь. В Месопотамии границы между одним и другим чрезвычайно зыбки, и магическое сознание редко встречается в чистом виде, вне религиозных упований на милость богов, а религиозное просто невозможно без примеси магии. Следовательно, в строгом определении можно говорить о магико-религиозных представлениях вавилоно-ассирийской культуры. И в данном случае из этих синтетических магико-религиозных представлений нужно вычленить элементы собственно магии. А это несложно, потому что магическое занимает здесь почти все культурное пространство.