Я кивнул:
— В общем, с каждым процентом сечения всё больше освоивших навык, это логично.
— Примерно на сорок процентов больше с каждым процентом сечения. Ключевой момент — у тех, у кого измерено! Следовательно, те, кто имеет доступ к медицине и образованию. А потом стали проверять проверять дикие племена, живущие в неолитических условиях — то там неожиданно всё ломается. У некоторых народностей мы даже не знаем, много у них высоко-сенситивных, или мало. И они тоже не знают, живут себе без навыков, палкой-копалкой таро какое-нибудь выкапывают. Учиться зачем? Разве что один шаман в племени умеет огонь пальцами добывать, или охотник особо-умелый кускуса на дереве зачаровывает, чтобы тот сам к ним приполз. Так что, может, и бродят где-то по горам и лесами Новогвинейского края уникумы с высоким процентом и предрасположенностью к редкому навыку, вроде сенситивного каннибализма — только вот их не измерил никто, а им самим это не нужно.
Кроме разговоров за день не прошло ничего.
Поговорили и с Сидом, рассказал о том, как что было в хозяйстве. Затем перешёл на личное.
— Я тут это… Софье предложение сделал, — сказал он и поёжился.
Я подумал, что это порождает новые проблемы — например, необходимость скорее решить земельный вопрос. Но, с другой стороны, я уже был рад погрузиться в решение текущих проблем.
— О, поздравляю! Я же, вроде как, по традиции должен благословить?
— Угу. Должен. Но — рано. Успел поругаться уже, она меня всё убеждала не ехать. Говорила, что ты помер. А теперь ешё и позвонить нельзя.
— Вот же блин, — вздохнул я. — Из-за меня, получается?
— Ну, ты этого не хотел, барь, я понимаю. Получается, так.
— Ну, потерпи. Думаю, никуда она от тебя не убежит, приеду — мирить вас буду. А Алла чего? Появлялась?
— Когда новость прошла, считай, две недели назад — списывались, спрашивала, не знаю ли новостей. Софье звонила, говорит — плакала.
— Даже так…
— Ты-то сам чего решил, Дарь Матвеич? — спросил он.
— Сначала нужно поговорить, сейчас бессмысленно что-то решать.
На самом деле, и не хотелось пока ничего решать.
К вечеру Сид нашёл удочки и пытался порыбачить, когда мы встали в море, пока боцман что-то переключал в оборудовании. Амелия не вылезала из каюты, попеременно доносились звуки каких-то боевиков, тяжёлых концертов с воем-гроулингом на разных языках, а под вечер — весьма характерные звуки порнографии.
— Ты это тоже слышишь? — спросил я, когда мы уже ложились спать.
— Слышу, ага. Интересно, где нашла? За это же статья.
— То есть то, что у нее единственный гаджет, кроме капитана — тебя не удивляет?
— Что такое гаджет? — спросила Самира шёпотом. — Слушай, они там так стонут, меня это заводит…
Свет в каюте погас, а лямка белых трусиков в свете луны из иллюминатора медленно поехала по угольному бедру вниз.
13 мая, четверг.
Ночью обогнули мыс, по которому проходит граница между Норвежской и Российской колониями, и утром повстречались с двумя пограничными катерами. Тут впервые пригодился навык Амелии — норвеги подплыли близко, посветили фонарём и разрешили плыть дальше, где нас уже принял и сопроводил отечественный катер.
Наконец-то выучил, что головорезов-матросов зовут Амис, Петер и Артемий. Резались с ними в карты, сперва на печенье, затем на щелбаны.
Сид с Амелией общались про музыкальные группы, слушая какую-то жуть на мобиле последней. Я общению не мешал, хотя заметил, что она норовила пододвинуться как можно ближе, а пару раз потрогала его за плечо. Опасная девица, подумалось мне — ещё не хватало, чтобы мой камердинер перед самой свадьбой закрутил адюльтер. Оставалось надеяться, что Сид сдюжит.
14 мая, пятница.
Крупные порты нам было заказано посещать, чтобы не привлекать внимание, и мы причалили утром в какой-то глухой деревушке, чтобы пополнить запасы воды.
— Я выходить на берег не буду, — заявила Самира. — После рассказа Станислава…
— Думаешь, тебя съедят? — уммехнулся я. — Брось, они абсолютно городские!
Папуасы на пристани, действительно, все как на подбор были в футболках и рубашках под цвет российского имперского флага и изъяснялись на вполне сносном пиджин-рашн, как говорили в других мирах.
Заработало радио, которое принесло тревожные новости: началась активная фаза конфликта: японцы попытались атаковать Владивосток, но были разбиты.