Логично, что тот самый коридор по Восточному и Японскому морю был закрыт.
— И как мы теперь будем плыть? — спросил я на обеде.
— Резервный порт — Охотск, — мрачно прокомментировала Амелия. — Вторая команда транспортировки готова туда выехать. Жук, долго это?
— Разница — сутки пути, — кивнул капитан. — Ничего, каботажа хватит, а топливо еще на Петринах пополним.
Про Петрины, они же Филиппины, пока никаких тревожных новостей не было, и решили дальше плыть к туда, но по восточному берегу, подальше от военных действий. Взяли курс на Палау, в порт Микифорово Городище.
Сид снова рыбачил, наконец-то поймал два хвоста, мелочь что-то вроде некрупного тунца весом в килограмма четыре — Самира тут же приготовила, ужин вышел славный.
15 мая, суббота
Утром поговорил с Сидом. Сказал, что Амелия, похоже, положила на него глаз. Сказал, что заниматься интрижкой и изменять не хочет.
По новостям сообщили, Великий дракон Акамант замечен над островом Уруп Курильской гряды — бывший вместе с Камчаткой со спорным статусом. Несколько эсминцев Сиамской Империи, прибывшие для поддержки Японии, поплыли назад, а японские флотилии также подвинулись ближе к берегу Уссури. Также сообщалось, что из подводных лодок японцы атаковали военную базу на острове Кауаи и попытались создать цунами в сторону Охотска — но в обоих случаях наши сенс-войска перехватили и погасили.
Ещё говорили о какой-то заварушке на тему мигрантов у Луизианы с Мексиканской Империей в пустыне — как я понял, Мексика была союзником Японии, и в случае глобального конфликта могло вспыхнуть и там. Мы же просто плыли, благо, Филиппинское море было пока «нашим».
Вечером встали на якорь в порту Микифорово Городище в небольшом атолле Палау, неподалёку от двух эсминцев. Их вид одновременно внушал уважение, и одновременно — тревогу. Уж не прилетит ли чего.
Благополучно пережили неожиданный досмотр пузатого темнокожего портового жандарма. Клетка оказалась скрыта, да и осмотр был весьма формальный. Когда уже почти ложились спать, в каюту постучался Сид.
— Спрячьте, ребята? Эта, — он тыкнул в сторону каюты Амелии. — К себе зовёт «музыку слушать». Я ни разу с дворянками не спал и не собираюсь. Тем более — меня дома ждут…
Тут он осёкся, словив взгляд Самиры. Да уж, тему предстоящего моего разговора с Аллой мы тщательно обходили стороной.
16 мая, воскресенье
Утро началось с криков Амелии. Наш капитан Жук оказался пьян. Сказал, что в воскресенье — можно. Ещё в наших каютах сломался кондиционер, и мы с Артемием потратили пару часов, чтобы починить.
Управление взял на себя Дементий. Плыли долго. Днём было скучно, уже даже рассказы Станислава Володимировича о загадках истории развития человечества не так веселили. Самира успела накупить в порту пару больших пакетов с фруктами и овощами и упражнялась в кулинарии.
К вечеру море заволновалось, покрапал мелкий дождь. Судя по навигатору, мы были в четырёх часах пути от запланированного места ночлега — городка Паланана в Илаганской, самой северной области Петринского Края. Но решили свернуть к южной оконечности острова Лусон, найдя пару небольших портов в заливе Святого Мигеля.
Сделали это правильно — волны стали уже настолько сильными, но класс нашего судна едва с ними справлялся. Благо, берег показался вовремя. Правда, то, что было обозначено как порт Побоан — оказалось одиноким строением на берегу.
Выбежавшего нас швартовать парня я сперва принял за карлика или коротышку. Но после к нему присоединился и второй точно такой же, сказавший на ломаном русском:
— Баря привет. Побоан! Хорошо, что приплыл.
— А где все? — спросил вышедший на палубу протрезвевший Климов.
— Тама! — он махнул в сторону леса. — Выходи, выходи к нама.
— Так это ж аэты! — всплеснул руками Дробышевский, увидев коротышей. — Они же атты. Они же филиппинские пигмеи. Они же чудь петринская. Уникальнейший народ, уникальнейший! Очень миролюбивый, что немаловажно. Носят в себе максимум генов древнесибирского человека из всех людских популяций. Всего сто тысяч осталось.
— Вы предлагаете отправиться в этнографическую экспедицию? Ночью? — усмехнулся я.
— Нет, конечно! — сказал Дробышевский. — Ночью положено спать. А вот утром…
А на следующее утро Дробышевского съели.