Ректор академии, ожившая легенда, маг высшего уровня.
На табличке было выбито: «Ректор Альберт Сторм». Но я-то знала, что у него гораздо больше титулов, регалий и званий, чем просто ректор.
Из кабинета шмыгнул наружу какой-то незнакомый мне низкорослый мужчинка, которому явно не понравился диалог с великим и могучим, и бегом пронесся к выходу.
– Вас ожидает Фэй Виккори, – секретарь царственно продефелировала к начальнику и застыла в дверях.
– Пусть входит.
– Входите, – обернулась ко мне эта девушка стервозной наружности (одни только пятисантиметровые когти вселяли в меня восхищение напополам с ужасом), как будто без ее разрешения слово ректора ничего не значило.
Я пригладила складку на свитере – лучше не стало – и шагнула туда, где никогда не бывала.
Удивительно, но кабинет оказался маленьким и совершенно не помпезным. Я, конечно, догадывалась, что стол из мореного дерево с золотистыми львиными ножками сделан на заказ, но, кроме этого стола, кожаных стульев вокруг да многочисленных стеллажей, упрятанных в стены и оформленных деревянными панелями, ничего и не было.
Если честно, в моих фантазиях кабинет выглядел куда как дороже.
Сам хозяин стоял у одного из стеллажей, перебирая склянки с разноцветными зельями.
– Рад встрече, госпожа Виккори, – произнес он практически мирно.
Надо сказать, из его уст словосочетание «госпожа Виккори» звучало не издевкой, а вполне обычным обращением. Надо же, до чего меня достращал Картер. Я уже дергаюсь на любое упоминание собственного имени.
– Здравствуйте, господин Сторм.
Он не дал разрешения садиться, поэтому я так и мялась у двери, вспоминая все свои грехи с первого курса академии. Зачем иначе ему понадобилось встречаться со мной?
Ректор был молод – едва ли старше Дэррэла Картера. Поговаривают, что они воевали вместе и, после того, как Альберта Сторма направили восстанавливать разбитую после сражений академию, он согласился принять ту только при условии, если работу найдут ещё и его сослуживцу. Того принимать не хотели (что-то он не поделил с министерством образования), но выбора не было. Пришлось взять и Картера тоже.
Может быть, слухи врали. Не удивлюсь. Эти же сплетники сейчас судачили об «ассистентке Картера, которая вырубилась прямо на занятии». История моего позорного падения носом в пол обрастала чудовищными подробностями. В какой-то момент я услышала, что профессор нежно подхватил меня на руки и нес к столу словно невесту.
Я аж поперхнулась, когда представила «нежную носку» в исполнении Картера. Да он бы скорее меня в окно выбросил за ненадобностью.
Так вот. Я стояла и краем глаза рассматривала грозу академии, отмечая, что в нем есть особый мужской шарм. Возможно, он некрасив, и движения его рваные, и лицо вечно суровое. Но во внешности ректора была что-то такое, что гипнотизировало и заставляло сосредоточенно его изучать.
Так всматриваешься в черную виверну. Ты знаешь, что она безумно опасна, но не способен разорвать зрительного контакта.
– Как вам возвращение в академию? – задал Альберт Сторм обычный вопрос, будто мы приятельски беседовали за чашкой кофе. – Приятно очутиться в родных стенах?
– Без сомнения.
– Как отреагировали родные на ваше назначение? – Ректор перевернул одну из бутыльков, и затвердевшая смесь комом скатилась к закупоренному горлышку.
– Они не в курсе. Мы… давно не общались.
Первое время я ещё писала маме, но она не отвечала на мои письма – и курсе на втором я оставила бессмысленные попытки связаться. Родители, как бы правильнее сказать, не были в восторге, когда услышали о моем поступлении в академию. Отец назвал меня безмозглой курицей (это стало последним, что он сказал мне за семь лет), а мама лишь покачала головой.
Наши отношения сложно назвать теплыми.
– К тому же должность временная, – быстро добавила я, пока господин Сторм не решил, будто я напрашиваюсь на сочувствие. – Несколько недель, и работа окончена.
– Если вы проявите себя должным образом, то мы подыщем другое место в этих стенах после возвращения основного работника. Я гарантирую вам свою протекцию.
У меня коленки подкосились. Не может быть! Мне снится? Надо щипать себя или хлестать по щекам, чтобы проснуться?
– Э-э-э… м-м-м…
Ладно, очень непрофессионально бубнить перед ректором, но у меня язык онемел от осознания собственной значимости.
– Я внимательно изучал ваше дело, госпожа Виккори, – вздохнул Альберт Сторм, достав ещё одну бутылку и постучав по ней ногтем, – и считаю, что подобные самородки должны оставаться в академии. Времена нынче тяжелые, мы не можем терять достойных учеников. Сто баллов, полученные на экзамене господина Картера, вообще говорят о вашей уникальности.