— Знаешь что? — обращается к нему Тревис. — Подстриги Гриффина за мой счет.
Лицо Джеймса озаряет вспышка радости.
— Конечно!
— Меня не нужно стричь.
— Я могу сделать немного короче, — прикасается Джеймс к моим волосам.
Тревис хлопает меня по плечу:
— Отблагодаришь меня позже.
— Мне действительно нужно идти, — поднимаюсь я.
— Выпей еще, — не унимается Тревис.
— Да, милый, — вторит ему Джеймс, — выпей еще.
— Официант! — кричит Тревис, снова вернувшийся в объятия девушек.
— Ну же, Гриффин, — хлопает накрашенными ресницами Джеймс. — Дорогуша, расскажи мне о себе.
Отодвигаюсь от него.
— Думаю, тебе стоит знать, у меня есть постоянный партнер.
— И у меня, милый, и у меня! — подмигивает Джеймс.
Устало поднимаюсь домой и слышу чей-то голос:
— Эй, Джи!
Оглядываюсь и замечаю Кенвина, сидящего в шезлонге у бассейна. Мне нравится, как он ко мне обратился, но тут я вспоминаю, что чернокожие называют так своих приятелей.
— Что с тобой? — спрашивает он.
— А ты что здесь делаешь? Уже поздно.
— Не могу заснуть.
— А я могу. — И я продолжаю подниматься по лестнице.
— Ба говорит, что ты гей.
Что знает один… Подхожу к нему и чувствую: нам предстоит длинный разговор.
— Это правда.
— Но ты не похож на гея.
Меня поражает наглость этого парня, но я все равно пытаюсь объяснить:
— Понимаешь, не каждый гомосексуалист ведет себя вызывающе. Это такой стереотип. Хотя так думать проще всего, потому что явных геев постоянно показывают по телевизору и в кино. Но не все же такие, как Стивен Коджокару. К счастью!
— Ты не гей, — настаивает Кенвин.
Никто раньше не подвергал сомнению мою сексуальную ориентацию. Стоит сказать, что ты гей, и окружающие обычно верят тебе.
— Мне жаль разуверять тебя, но, сколько себя помню, я всегда был им. — Приходится говорить штампами. — Леопард не может изменить цвет пятен. А теперь, если ты позволишь…
— Нет, все это не соответствует твоей биографии, — отчаянно качает головой Кенвин.
Ему удается меня заинтересовать, и я решаю развить тему:
— Какой биографии?
— Ну сведениям, из которых делают вывод о человеке. Их можно найти про любого. Смотри, ты утверждаешь, что ты гей, но по информации, которую я собрал…
— Какой информации?
— Справки из колледжа и школы, медицинские сведения, отчеты полиции.
— Кенвин, о чем ты говоришь?
— Об информации, Джи. Информация — это сила.
Правда? А я всегда считал, что геи — это сила.
Может, меня неправильно информировали?
— И что, ты меня проверяешь?
— Я проверяю каждого, — объясняет Кенвин. — Никогда не знаешь, как это может пригодиться.
— Понятно, — начинаю я нервничать. — Ну и как, нашел что-то интересное?
— Массу! — Кенвин смотрит в усыпанное звездами небо. — Ты встречался с девушкой из группы поддержки все четыре года, пока учился в средней школе, тебя выбрали королем бала и потом приглашали на вечера встреч. Ты был полузащитником в футбольной команде и получил стипендию для учебы в Стэнфорде. Там ты вступил в тайное братство «Сигма Чи», подхватил триппер от одной из подружек, а твой средний балл — три с половиной, — говорит он.
Я потрясен. Насколько же умен этот парень?
— Сначала ты работал помощником менеджера на фабрике по выпечке чизкейков в Вудленд-Хиллз. С одной девушкой ты жил полгода, но она сошла с ума, напала на тебя с отверткой и подожгла твою квартиру.
Лорейн! О Боже! Девушка, навсегда излечившая меня от любви к прекрасному полу!
— Все это незаконно, — возмущаюсь я. Не понимаю, откуда он знает обо мне так много. Но потом я вспоминаю, что он собирает компьютер для «ба».
— Джи, мне ничего не нужно. Но если тебе понадобится информация о ком-нибудь, я смогу раздобыть ее. За небольшую плату.
— О, правда? — Мне хочется проучить его. — К твоему сведению, молодой человек, ты ничего обо мне не знаешь!
— Оставь, Джи! Расслабься. Я никому не скажу. — Кенвин поднимается и уходит в темноту. — И помни, если я буду тебе нужен, ты знаешь, где меня найти.
РЕЙЧЕЛ
Приходится остановиться у газетного киоска на бульваре Сан-Висенте, чтобы купить журналы для Виктории: «Пипл», «Ю-Эс», «Нэшнл инкуайрер», «Глоуб», «Экзаминер» и «Стар». Осторожно складываю их на заднее сиденье и, как обычно, пробираюсь на водительское место. В этот момент жужжит пейджер. У меня никогда раньше не было этого средства связи. Я всегда считала, что им пользуются только наркоторговцы и те, чья деятельность наносит здоровью нации не меньший вред. Хорошая новость состоит в том, что звук раздается из машины. Плохая — я не представляю, где лежит этот пейджер! Роюсь в вещах на переднем сиденье, и тут звонит сотовый телефон.
По крайней мере я знаю, где он. Но сталкиваюсь с новой проблемой: как ответить на звонок? Нажимаю несколько кнопок — ничего не выходит, а мои ладони становятся липкими от пота. Телефон выскальзывает из рук, продолжая звонить, а затерявшийся пейджер вторит ему своими сигналами. Наконец я попадаю в нужную кнопку, и в машину врывается крик Микаэлы:
— Рейчел, ты меня слышишь?
Подношу телефон к уху:
— Алло?
— Я только что отправила тебе сообщение на пейджер! — нервничает она. — Почему ты не перезвонила?
— Я в машине. Отъехала от киоска и направляюсь к дому.
— Урок первый. После сигнала пейджера немедленно перезванивай. Даже если ты на унитазе, меня это не волнует.
Морщусь. Совсем не обязательно переходить на грубости.
— Да, хорошо.
— Планы на день изменились. Лорн уехал из города на эти выходные, а Виктории сделали вчера экстренную процедуру, поэтому она будет не в форме.
— С ней все в порядке?
— Все нормально, обезболивающее лежит в офисе. Теперь послушай, это очень важно. Одна таблетка викодина каждые четыре часа — это максимум. Не больше. Что бы она ни делала, не уступай ей и не обращай внимания на ее крики.
— Она будет кричать? — пугаюсь я.
— Поверь мне, ей не больно. Это все игра. У тебя есть код сигнализации?
Открываю блокнот.
— Да.
— И у тебя есть Книга правил.
— Да, она здесь, — отвечаю я нерешительно.
— Тебе необходимо помнить о двух вещах. Не смотри ей в глаза и делай все, что она потребует. Поняла?
— Гм…
— Ладно, — говорит Микаэла, — Берти уже в доме, я тоже скоро приеду. Позже свяжусь с тобой по пейджеру. И еще, Рейчел, обязательно перезванивай в течение десяти секунд — буду засекать время.
Микаэла вешает трубку, я кладу телефон и еду дальше. Через пять минут пейджер снова оживает. В этот момент я нахожусь в плотном потоке машин. Съезжаю на обочину и набираю номер, светящийся на маленьком экранчике. После первого звонка Микаэла снимает трубку.
— Молодец, — хвалит она и отключается.
— Спасибо, — ворчу себе под нос. Я и не представляла, насколько это может быть серьезно.
Еду прямо к дому. К воротам подхожу с сумкой через плечо, руки заняты газетами и журналами. Мне удается набрать код, и я терпеливо жду, пока откроются ворота. Вхожу и тороплюсь в дом. Не успеваю нажать на звонок у служебного входа, как дверь резко распахивается, и я вижу крупную негритянку. Она рассматривает меня. Несколько газет выскальзывают из моих рук и ползут вниз.
— Рейчел?
— Да. — Газеты падают на землю.
— Поднимай их и иди за мной, — командует она.
Собираю газеты и прохожу на самую шикарную кухню из всех мною виденных. Прямо как в программе «Лучшие дома» на Эм-ти-ви: белый мраморный пол, длинные столы, очень красивое современное оборудование. В углу даже стоит кирпичная печь для пиццы, как на кухне в «Калифорния-пицца». Снова начинаю мерзнуть, а моя куртка осталась в машине. Выдыхаю и ожидаю увидеть пар изо рта, как у мальчика из фильма «Шестое чувство».
— Вы Берти, да? Экономка?
Берти смотрит на меня, как Уизи из сериала «Джефферсоны», но с недовольным видом: сложила руки на груди и нахмурилась.