— Ура! — хлопает он в ладоши. — Сандвичи! Боже мой, этот ребенок радуется всему подряд!
Не сомневаюсь, это будущий продюсер.
Я сажусь, а Эшли с улыбкой смотрит на нас.
— Ты будешь с горчицей или майонезом ? — спрашивает она.
— И с тем, и с другим.
— Я тоже.
ОНА ХОЧЕТ МЕНЯ.
— Джеб, — теребит меня малыш, — посмотри, я покажу тебе свои карты.
Он что-то болтает, но мне трудно сконцентрироваться. Эшли достает продукты с нижней полки холодильника. О Боже, у нее великолепная попка! Не могу поверить, что я здесь! Это наверняка сон! Сейчас я проснусь в своей квартире без кондиционера и буду потеть, доводя себя до экстаза, в сороковой раз просматривая фильм с порнозвездой Дженной Джеймсон.
Быстрая смена кадров Белые буквы на черном фоне: час спустя
Малыш уже поел и вернулся к телевизору. Я помогаю Эшли убирать тарелки.
— Так приятно, когда рядом есть кто-то взрослый, — говорит она. — Пойми меня правильно, мне нравится быть мамой, но достаточно утомительно сидеть одной с пятилетним ребенком в течение двадцати четырех часов.
— Не сомневаюсь, — соглашаюсь я, как полный придурок.
— Рэндалл постоянно на работе, часто до позднего вечера. Неужели у людей в этом городе нет личной жизни, или они задвинули ее на второй план? — Эшли произносит это так, что я понимаю — она начинает сомневаться в необходимости таких поздних совещаний и в самом факте их существования.
— Люди в Голливуде очень целеустремленные, — расплывчато отвечаю я. — Если хочешь достичь успеха, по-другому нельзя.
— Тебе нравится работать в «Ауткам». Это не совсем то, к чему я стремлюсь, но один из способов пробиться.
— То есть ты не хочешь быть агентом ?
— Господи, конечно же, нет! — восклицаю я и тут же сожалею об этом. — Конечно, по сути, я не имею ничего против этой работы. Но я хочу писать. — «По сути»? Я что — заговорил, как гей?
— Правда? — оживляется Эшли. — Я и не подозревала, что ты думаешь о карьере писателя.
— Ну это моя мечта, — смущаюсь я. А ведь это мне совсем не свойственно. Что со мной происходит в последнее время? Наверное, так чувствуют себя женщины, когда переживают так называемый переломный момент.
— А что ты пишешь?
— В основном сценарии. Но у меня есть несколько опубликованных стихов! — И зачем я только рассказал об этом?
— Поверить не могу! — потрясается Эшли. — Я писала стихи в колледже! Мне так хочется прочитать твои. Покажешь их мне?
— Конечно, — говорю я. Неужели ей действительно интересно? — Если только смогу найти.
— Удивительно, как мы составляем представление о людях! Никогда бы не подумала, что ты писатель.
— А что ты обо мне думала?
— О, не знаю. Ты — с таким телом и вообще — может быть, актер. Разве писатели не должны быть занудными и лысыми?
— Ты говоришь забавные вещи, — смеюсь я.
Эшли так на меня смотрит, что мне хочется ее поцеловать, и я вдруг начинаю сильно нервничать. Это желание очень острое, но я боюсь испугать ее. Поверить не могу, каким замечательным человеком она оказалась! Я представлял ее совсем другой: типичная голливудская жена, вышедшая замуж за богатого засранца, одна из этих девчонок на «ренджроверах». Но похоже, я ошибался.
— Что ж, пожалуй, пойду, — говорю я.
— Конечно… — Она выглядит расстроенной. — Не хочу тебя задерживать.
— Спасибо за ленч, — благодарю я.
Почти уже у двери я слышу, что она зовет меня по имени. В мыслях сразу же возникает обычная для меня небольшая фантазия: Эшли заваливает меня на пол в холле и спрашивает, думал ли я, что смогу полюбить такую женщину, как она.
— Чуть не забыла, — спешит ко мне Эшли. — Вот лекарство. Принимай по одному пакетику каждые восемь часов. Просто высыпай порошок под язык. — Беру три маленьких пакетика из ее теплой ладони и благодарю. — Ив следующий раз, когда будешь поблизости, не забудь принести стихи.
— Хорошо.
Как в тумане, иду через двор. Уже у машины вспоминаю, что забыл взять вещи для химчистки. Собираюсь было вернуться и позвонить в дверь, но эта мысль пугает меня. Эшли пугает меня. Я в эйфории, кружится голова, и нет ни малейшего намека на эрекцию.
РЕЙЧЕЛ
— Рейчел!
Открываю глаза и вижу изумленное лицо Дэна, склонившегося надо мной.
— Тебя к телефону!
Застонав, натягиваю одеяло на голову. Он разбудил меня, когда мне снился Стоун Филипс, с которым мы катались на катке в «Рокфеллер-центре». Этот сон повторяется время от времени.
— Рейчел! — снова трясет меня Дэн.
— Что? — тру я глаза.
Дэн протягивает мне трубку и пожимает плечами:
— Не знаю, кто это. Но она сказала, что это срочно.
Смотрю на часы — семь тридцать утра — и беру трубку.
— Алло? — хрипло говорю я.
— Рейчел, это Микаэла. Извини, что разбудила тебя, знаю, сегодня воскресенье, но тебе нужно как можно скорее приехать в дом.
У меня пересохло во рту.
— Что случилось?
— Лорн и Виктория серьезно поссорились вчера вечером. Она обратилась за судебным запретом [23] и собирается через час сделать заявление для прессы.
— О Боже!
— Ты последняя видела ее в пятницу. Может, произошло что-то необычное?
У меня перехватывает дыхание.
— Что ты имеешь в виду?
— Кроме того, что закрыли сериал.
Я знаю, что у меня могут быть проблемы, но все же решаюсь:
— Она выпила слишком много таблеток.
— Нет, это не то. Было что-нибудь, что могло ее расстроить?
— Я не знаю.
— Звонки, факсы, письма…
И вдруг я вспоминаю!
— Звонили из офиса доктора Митчелла и приглашали Викторию обсудить результаты анализов.
— Не объяснили, в чем причина?
— Медсестра сказала, что это конфиденциальная информация. Я оставила Виктории записку.
— Я уже еду. Увидимся в доме, — говорит Микаэла. Вешаю трубку и выпрыгиваю из постели.
— Все в порядке? — спрашивает Дэн.
— Не думаю. Через час Виктория дает пресс-конференцию! — Хватаю джинсы и натягиваю их.
— Пресс-конференцию? Тебя покажут по телевизору?
— Не знаю. — Переворачиваю вещи в ящике и вытаскиваю черную футболку.
— Ты ведь не собираешься ехать в таком виде? А если попадешь в кадр? Этот цвет не подходит.
Футболка повисает у меня на шее.
— Ты действительно думаешь, что меня могут показать по телевизору?
— Конечно, на пресс-конференциях всегда шатаются люди с камерами.
— Ты прав! — Снимаю футболку. — Помоги мне подобрать что-нибудь из одежды. Нужно принять душ! — Бегу в ванную и открываю кран. Но, едва начав раздеваться, ужасаюсь: у Виктории проблемы, а я думаю о своем теледебюте! Иногда я бываю такой эгоистичной! Выключаю воду и снова одеваюсь. — Дэн, у меня на это нет времени!
— Конечно, есть. Только поторапливайся, я сделаю тебе макияж! — Он оглядывает комнату. — Где твоя синяя блузка на пуговицах?
— Она грязная, — отвечаю я и снова надеваю черную футболку.
Дэн роется в корзине с грязным бельем, находит блузку и расправляет ее.
— Она сильно помялась. Сейчас поглажу, — говорит он. Но я уже в гостиной, ищу ключи от машины. — Это займет пару секунд, — настаивает Дэн, не выпуская из рук блузку. Когда-нибудь он станет очень хорошим мужем.
— У меня нет времени. — Я хватаю сумочку. — Позвоню тебе позже.
— Ты не хочешь почистить зубы?
Бегу в ванную и сую в рот зубную щетку.
— Почищу по дороге.
— Но…
— Позвони моей маме, скажи, чтобы она включила новости.
На Бичвуд-лейн так много машин и людей, что я вынуждена припарковаться за три улицы до дома Виктории. Два полицейских автомобиля, машина охранной фирмы «Вестек» и несколько фургонов, принадлежащих журналам и телекомпаниям: программа «Хард копи», Си-эн-эн, «Е!», «Афера», «Экстра» и «Энтертейнмент тунайт» — машины выстроились вдоль улицы, спутниковые антенны нацелены в небо. Интересно, приедет ли Стоун? Я этого не вынесу!
Пробиваюсь сквозь толпу любопытных соседей, фотографов и телерепортеров с блокнотами, микрофонами и диктофонами. Высоко в небе кружат вертолеты местных новостных каналов.
23
Судебное предписание, запрещающее частному лицу или группе людей совершать действия, которые, по мнению суда, могут нанести ущерб собственности или нарушить права другого лица или сообщества.