— Это имеет значение.
— Также там были пятнадцать партизан. И один из них мастерски владеет стрельбой из лука.
— Отлично!
— Его зовут Оскар Ньюнс.
Шерлок Холмс прочитал имена остальных партизан.
— Теперь остаётся сделать последний шаг. Я понял всё, кроме одного, и теперь считаю, что мы вправе…
С этими словами он вышел из палатки.
— Надеюсь, наши знакомые из Ноттингема выполнят мою просьбу не беспокоить меня.
Я тоже вышел, но не обнаружил своего друга. Прошло десять минут, и из леса сверкнул потайной фонарь.
— Ватсон, сначала убедитесь, что вас никто не видит, и после этого пойдите за мной.
Я вступил в Шервудский лес. Холмс повёл меня по дорожке в самую глубь.
— Теперь я могу выложить перед обитателями леса мои рассуждения и проверить их истинность или ложность. Надеясь, я всё понял правильно, тогда меня не выставят как сыщика-самозванца.
Мы дошли до Главного дуба. Действительно, его ветви поддерживались лесами, но теперь леса были сплетены верёвками, став таким образом стенами жилища.
В импровизированном доме была самодельная мебель, на столе стояла спиртовка, а на стенах были развешаны ружья, луки и колчан со стрелами. У входа нас поджидало двое молодцов в военной форме. За столом сидел высокий мужчина, на его гладком лице были светлые армейские усы и проницательные глаза, подозрительно оглядывавшие нас. Когда он понял, что мы и есть знаменитый сыщик и его биограф, его лицо просветлело.
Он встал во весь рост и представился:
— Товарищ Оскар Ньюнс, — после этого он счёл нужным пояснить, — «товарищ» это обращение в социалистических обществах.
Он пожал нам руку.
— Наш девиз следующий: «Робин Гуд умер, но дело его живёт!».
— Если он умер, то существовал. Вы уверены в этом? — осведомился я.
— Теперь это уже не имеет значения.
— Обещаю, что не нанесу вам вреда — ни своими руками, ни руками полиции, — обещал Шерлок Холмс.
— Я рад, очень рад, что у нас есть хоть какой-то единомышленник, — вздохнул Ньюнс. — Теперь выслушайте мою биографию. Родился я в Ноттингемшире, в деревне Готэм…
— Вот как! Ватсон всё-таки оказался прав. Он ведь предполагал, что вы родом из Готэма.
— Да, доктор Ватсон, вы правы. Не ожидал от вас такого попадания в цель. Слушайте дальше. Впрочем, мою жизнь до 35 лет мне рассказывать необязательно, так как ничего интересного вы там не увидите. Когда мне исполнилось 35 лет, то есть 4 года назад, я пошёл в рабочие. А рабочие, как вы знаете, склонны к социализму и не испытывают симпатии к капиталистам. С этим учением, то есть социализмом, я познакомился благодаря русским.
Холмс достал из кармана найденную им страницу.
— Я знал кириллицу, но успел её забыть. Но что это за газета?
— Отличная находка! Наш солдат рассказывал о грибнике, который собирал грибы в нашем лесу, и счёл подозрительным, что тот забрал с собой старый газетный лист, обронённый нами.
— Так объясните нам, что за газета была у вас.
— Среди моих подчинённых есть те, кто стали социалистами ещё раньше меня. Они — последователи Герцена. Так звали российского революционера и писателя. В Лондоне он основал Вольную русскую типографию. Там печатались листки, брошюры, журнал, но речь идёт не о них. Речь идёт о газете «Колокол». Именно так переводится русское слово в заголовке. «Vivos voco» означает «зову живых».
— Я знаю.
— Так вот, в этой газете Герцен обличал российский абсолютизм и требовал освобождения крестьян с землей. Но абсолютизма у нас уже нет, а европейское крепостное право не имело признаков рабства, как в России. Однако именно он, а точнее, его английские последователи, как бы разбудили меня. Мы тщательно сохранили выпуски «Колокола», выходившие до 1867 года, но умудрились намусорить ими, вот благодаря этому вы и нашли один образчик.
— Но это было 4 года назад, мистер Ньюнс, — отозвался Холмс. — Вы же начали свою деятельность только в этом году.
— Как социалист, я со своими товарищами вступил в Фабианское общество. Мы сделали это потому, что это оно состоит из социалистов. Но мы допустили промах. Только потом выяснилось, что эти члены этого Общества — реформисты. Мы-то понимали, что реформы не исправят капиталистов. К тому времени мы пришли к идее вернуться в Ноттингемшир и поселиться в этом самом лесу. Такое решение мы смогли принять только благодаря мистеру Гуду, который был средневековым социалистом. Среди фабианцев были эти пятнадцать партизан, которым было не по душе воевать с бурами. И там как раз были японцы, владеющие своей национальной борьбой. Только это не дзю-дзюцу, а баритсу.