Нам с коллегами привалило работы: нужно было обезопасить нефтяную платформу «Приразломная». Серьезной угрозы не было: 55 км от берега – слишком далеко, чтобы возможные цунами могли нанести ущерб платформе. Основные приготовления были связаны с тем, чтобы на несколько дней остановить откачку и эвакуировать большую часть персонала. Необходимости в этом мы не видели, но тут особый случай. «Приразломная», если кто не знает, является для РФ этаким брендом, демонстрацией Западу наших технологий и ответственности перед людьми и окружающей средой. Поэтому руководство дало указание по максимуму соблюсти рекомендации ООН.
* * *
День пролета астероида, 26-е ноября, выпал на субботу. Уже за две недели люди записывались на вечеринки и бронировали столики на открытых верандах. Некоторые даже планировали лезть на крыши.
Я предложил Даше тоже сходить куда-нибудь, но она отнеслась к этой затее прохладно. Ее тема астероида не особо интересовала, и она считала всеобщую шумиху частью досадного информационного фона. Зато выходной, в который я «наконец-то никуда не уезжаю» – отличный повод положить новую плитку в ванной. Это была часть предпродажной подготовки нашей квартиры. Даша даже вышла на балкон и угрожающе взялась за тяжеленный мешок со смесью для раствора, будто собиралась тащить его в ванную на протяжении следующих двух недель.
В понедельник я подошел к шефу и вызвался добровольцем – дежурить на платформе. Шеф удивился, созвонился с Пластеевым и дал добро. Даша со мной не разговаривала.
Мне повезло: в среду в учебном центре с бассейном на Большом Смоленском проходил курс по покиданию вертолета под водой, и меня вписали в группу. Без прохождения такого курса на платформу не пускают. Болтаться вверх ногами на ремнях в темной и узкой кабине, стремительно наполняющейся водой – впечатление, достойное отдельного рассказа. Но как-нибудь в другой раз.
26-го ноября я встал в полчетвертого утра. Даша тоже зачем-то вскочила и молча наблюдала, как я обуваюсь. Я тоже молчал, не желая провоцировать новый скандал. Хотелось просто сесть в такси, откинуть голову и расслабиться.
Когда я выпрямился, Даша шагнула ко мне и легонько провела рукой по предплечью. В глазах – легкое беспокойство. Я отметил, что животик у нее прилично подрос.
В такси до Пулково-3 я действительно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Я не чувствовал ни раздражения, ни любви. Мне просто было хорошо одному, а впереди пунктиром бежала дорога.
* * *
Наша «особая» вахта насчитывала пять человек: двух операторов, старшего техника, главного инженера вахты – то есть меня – и медика. Мы встретились в маленьком бизнес-зале.
Было приятно вновь увидеть Ольгу. Она сидела в наушниках, с закрытыми глазами. Острые скулы, тонкие сильные руки. Короткие светлые волосы забраны в хвост, за ухом татуировка. На веках играют блики рассвета, приглушенные стеклом аэропорта.
Впервые мы пересеклись, когда я проходил медосмотр в корпоративной больничке: я ответил, что жалоб и аллергии у меня нет, а она так стучала по клаве, будто у меня наблюдались явные признаки рака прямой кишки и еще десятка-другого заболеваний. Попытался улыбнуться – строгий взгляд в ответ. «Можете идти, Павел Михайлович». И вдруг сама улыбается.
Позже я узнал, что она замужем за одним из топов.
А еще где-то через год я разговорился в баре с молодым мужиком, показавшимся мне знакомым. Оказалось, его звали Карен, и он работал в нашей больничке кардиологом. Мы уже прилично выпили, а я заказал еще и спросил про Ольгу. Карен некоторое время молчал, вращая стакан и рассеянно глядя на стробоскоп в углу. По его лицу плясали зеленые и синие пятна.
Потом он рассказал, что Ольгу не любят медсестры: она красивая, своенравная и не пытается угождать. Говорит жестко, а может и прикрикнуть. «А с ними иначе никак». Муж ее действительно из правления, детей нет. И вроде как хотела переехать лечить в Мексику – там у нее была практика – но что-то ее держит. И говорить об этом она не любит.
– Кажется мне, просто боится… одна ехать, – задумчиво добавил Карен, – а муж, конечно, не поддержит.
– А по твоему рассказу и не скажешь, что она… ну… вообще чего-то боится.
Он пожал плечами.
* * *
Микроавтобус провез нас по полю – мимо изящных бизнес-джетов, к Ан-24 с синей полоской на боку.
Впятером – на целый самолет. Я протиснулся к иллюминатору. Надеялся, что Ольга подсядет, но она прошла дальше. Геннадий же вообще стянул ботинки с мехом и улегся на бок на три сиденья.
Двигатели заработали мерно и успокоительно. Холод летного поля ушел из пальцев, щеки потеплели. Я свернул флиску, подложил ее под голову и задремал.