Хоук изменилась в лице, вмиг посерьезнев.
— Мне снятся нехорошие сны, — прямо ответила она, — я рассказала об этом Себастьяну. Он переживает из-за… ну ты понимаешь, — Мариан старалась даже вслух не произносить название магии, которой воспользовалась.
— И что, он велел тебе молиться, как только начнет сниться кошмар?
— Да… и знаешь, это… помогает. В какой-то степени. — Хоук опустила голову на колени и обхватила их руками, — магам вообще бывает сложно вернуться в реальный мир из царства … Тени. Найти тот момент перехода, отсечь ненужный посторонний… шум.
— Демонов. Ты хотела сказать демонов.
— Не суди об этом так, будто все знаешь, — огрызнулась Хоук, но затем тут же поправилась, — извини, просто то, что я говорю, немного личное. Для меня.
Фенрис пожал плечами и тут же поморщился: боль в плече мигом отозвалась, стрельнув в позвоночнике.
— Мы не можем найти грань, иногда застревая там, куда нас могут заманить… демоны. Иногда достаточно усилия воли. А теперь, выходит, что нет.
— Из-за магии крови?
— Отчасти из-за нее. Это как зажечь факел посреди темной пещеры. Всё, чего мы не видим, кинется на свет, в мгновение. Они знают, что я стала к ним ближе. Знают и… желают общаться.
Фенриса пробрал озноб. В лесу до сих пор было подозрительно тихо. Каждый шорох теперь воспринимался как скрытая угроза.
— Зачем ты пьешь? В таком случае тебе не следует пить, — проворчал он, изо всех сил пытаясь сохранить невозмутимость.
— Знаешь, они ведь воспринимают мой мир. То, что я покажу… они увидят в моей голове именно это. Так что если я выпью алкоголь, в какой-то степени дам напиться им тоже. И все, что они предложат мне, будет лишь плодом моих фантазий или бредовых галлюцинаций.
— Давно тебе снятся кошмары?
— Пару недель, — Хоук потянулась, разминая затекшую шею, — не каждый день, — добавила она, улыбнувшись.
От ее улыбки легче не стало.
— Ты поэтому осталась тут спать, — утвердительно произнес эльф, поймав на себе её удивленный взгляд.
— А ты такой проницательный! — недовольно воскликнула Хоук, внезапно смущаясь.
Фенрис впервые устыдился собственной прямоты. Наверное, стоило смолчать, не высказывая вслух эту догадку. Хоук насупилась, но все же продолжила говорить.
— Мне страшно спать одной. Дома полегче, в конце концов, там есть Бодан, Сэндал, Орана… и мабари.. А здесь лес. И кругом зверье…
— Давай ложись! — вдруг приказал эльф.
— Чего?
— Ложись, — Фенрис мягко толкнул ее на спальник, и Хоук повиновалась, не успев даже запротивиться, когда он накрыл ее теплым одеялом, — а теперь, спи!
— Сказку на ночь расскажешь? — ворчливо спросила она. Фенрис улегся рядом, не реагируя на ее язвительный комментарий.
— Спи, я сказал, — он перевернулся на другой бок.
Хоук больше ничего не говорила. Через некоторое время он услышал ее размеренное дыхание, и ему, наконец, удалось успокоиться, заткнув подальше свою бурную фантазию и погружаясь в зыбкий утренний сон.
Наутро они, как и планировалось, отправились на прием, устроенный герцогом де Монфором, Хоук делала вид, будто никакого разговора ночью и вовсе не было. И хоть ее лицо побледнело, а под глазами пролегли темные круги, она снова шутила, весело переговариваясь о чем-то с Таллис. Фенрис мрачно разглядывал доспехи орлесианских рыцарей, гадая, в какую неприятность могла затащить их рыжеволосая эльфийка, которая каждым своим действием будто бы стремилась снискать благосклонность Хоук. И как Мариан этого не заметила?
— Готова поупражняться в ведении светских бесед? — смеясь, спросила Таллис, коснувшись руки Хоук. Наблюдая этот жест, Фенрис ощутил неприятное жжение в ладонях.
— Я поупражняюсь еще и в орлейском акценте, — ухмыльнулась Мариан, раскланиваясь с какими-то дамами. Они миновали входные ворота, попав на большую внутреннюю территорию замка.
Здесь раскинулись роскошные цветочные сады, а чуть впереди красовалось несколько фонтанов из белого камня: вода в них бликами отражалась от бесчисленного количества бронзовых скульптур на каменных постаментах.
Под тенью деревьев были расставлены столики, заполненные многочисленными закусками и напитками. Всюду незаметно мелькали эльфы-слуги, шелестели юбками наряженные, надушенные дамы и мужчины в парадных одеяниях.
Двор пестрел россыпями цветов и вычурностью одежд гостей. Создавалось впечатление искусственности, словно безумный художник нарисовал на холсте картину, прибавив всему излишней яркости. Ощущение укрепилось, когда Таллис вернулась с небольшой разведки, доложив, что необходимая им дверь заперта.
— Ну здравствуйте, приключения, — мрачно изрек Фенрис, но его похоже, никто не услышал.
— У кого-то из стражников должен быть ключ! — негодуя, продолжала рыжеволосая. — Не могли же они сами для себя запереть вход в замок!
— А что, это многое объясняет, — хихикнула Мариан, потягивая вино из серебряного кубка. — Может, они поэтому и празднуют в саду? А герцог уже послал кого-нибудь разбить окно!
— Это, конечно, было бы хорошей причиной праздновать здесь, — Таллис лучезарно улыбнулась в ответ, и Авелин раздраженно хмыкнула. Кажется, капитан стражи единственная понимала предчувствия эльфа. — Давай лучше поищем ключ, он должен быть у кого-то, возможно, удастся узнать что-нибудь у слуг?
— Мы привлечем слишком много внимания. Нужно разделиться, — Фенрис нетерпеливо вмешался в их разговор, надеясь ухватить Мариан под локоть и увести куда-нибудь подальше от рыжеволосой.
— Значит так, вы следите за шевалье и стражниками, — скомандовала Хоук, — а Таллис и я ищем ключ! — с этими словами она залпом осушила кубок с вином, поймав на себе недовольный взгляд Фенриса.
— Не налегай на алкоголь, — успел бросить он ей, следуя за Авелин в тень деревьев. Мариан лишь хмыкнула в ответ, а Таллис потянула ее к каким-то аристократам.
Хоук, умоляю, не будь дурой, не прогляди беду…
— Орлесианцы… — Авелин вздохнула, растерянно оглядываясь по сторонам, словно раздумывая с какой стороны начать обход.
— Они тебе докучают? — поинтересовался Фенрис, пытаясь сосчитать количество стражи, окружающей просторный двор замка.
— Просто тут всего через край. Чувствую себя... не к месту, — стражница ослабила платок на шее, будто ей внезапно стало жарко.
— Я себя и в Киркволле так чувствовал. Рабам вообще привычнее скромная жизнь, — съязвил Фенрис, и Авелин удивленно вскинула брови.
— Ну, положим, Тевинтер тоже не славится умеренностью, — осторожно начала она.
— У них это не мода. Это больше похоже на то, как ребёнок наряжает куклу, — пояснил эльф, продвигаясь вдоль каменной стены замка. — Царство глупости и абсурда, непозволительной роскоши и притворных улыбок… здесь все похоже на то, что мне доводилось видеть.
Фенрис замер возле гигантских размеров клетки, в которой оказался виверн. Гости столпились вокруг на почтительном расстоянии, в ужасе отпрыгивая, едва разъяренный зверь начинал плеваться ядом. Слуга восторженно рассказывал посетителям, как был пойман этот хищник, и как легко Проспер приручил его, даже дав зверю имя.
Леопольд.
Подтверждение словам Фенриса находилось за толстыми железными прутьями, отчаянно молотя лапами по земле.
Абсурд – это виверн, заключенный в клетке, а глупость – считать, что герцогу удалось приручить хищника. Непозволительная роскошь, содержать такую тварь во дворце… Эльф поежился, вспоминая самого себя во владениях Данариуса.
— Мне его жаль, — Авелин покачала головой, заметив, как аристократы показывают на виверна пальцем, передразнивая движения и весело хохоча.
— Если бы клетку открыли, вот зрелище бы вышло, — злорадно улыбнулся Фенрис.
За час они изучили периметр, узнав точное количество стражников и шевалье, находившихся на приеме. Пару раз Фенрис засекал взглядом Хоук в толпе гостей. Больше всего беспокоило то, что в ее руке снова находился серебряный кубок, с которым она, судя по всему, отказывалась расставаться.