— Можем выйти отсюда, если хочешь, — предложила Хоук, но эльф отрывисто мотнул головой. Жжение сходило на нет. Он почти успокоился.
— Я чуть не поубивал здесь всех, — выдавил он.
— Я тоже готова всех поубивать и очень хочу снять с себя это безобразие, — усмехнулась Мариан, оправляя на себе платье.
— Пожалуйста, будь… осторожнее, хорошо?
— Что ты имеешь в виду? — удивленно переспросила девушка.
— Хоук… — Фенрис глубоко вдохнул, — только не говори, что ничего не заметила, и с тобой прямо сейчас не танцевал маг из Тевинтера. Каффар…
— Подштанники Андрасте, — пробормотала Мариан, — и что? Что такого? Ну потанцевал, а до него было восемь желающих, у меня на языке мозоль от этого вежливого «Простите, я неважно себя чувствую!» Тьфу!
— Конкретно этот человек был опасен. Никуда от меня не уходи, хорошо?
— Да что ты с ума сходишь, Фенрис, это всего лишь танец, а он богатый, избалованный маменькин сынок! Начитался романов, мечтает склеить на балу какую-нибудь легкодоступную девушку, чтобы провести ночь! — Хоук хмыкнула и закатила глаза.
Фенрис не знал, как передать словами собственные ощущения, не выглядя при этом, как последний идиот. Может быть, она подумала, что он ревновал ее? Вишанте каффар, он не стал продолжать этот бессмысленный разговор, стараясь наблюдать за Хоук исподтишка и больше не вызывая придирок с её стороны.
Бал прошел замечательно только для Авелин и Донника. Возможно и Варрик был доволен, так как разжился сплетнями, которые увлеченно пересказывал Хоук по дороге домой.
Эльф уныло брел позади, желая только поскорее провалиться в сон. День выдался чересчур насыщенным на впечатления. Иногда Мариан беспокойно оглядывалась, но замечая на себе его взгляд, тут же отворачивала голову, делая вид, что внимательно слушает Тетраса. Они распивали бутылку вина на двоих, прямо из горлышка. Хоук немного покачивало, она старалась сохранять равновесие, не загубив подол платья, который предусмотрительно приподняла рукой.
Добравшись до дома, каждый из спутников разбрелся по комнатам, Хоук ушла делиться впечатлениями с Ораной в гостиную, поближе к камину, а эльф поднялся по лестнице в свою спальню, с наслаждением падая на большую кровать. Перина была излишне мягкой, казалось, что она обволакивает уставшее тело, расслабляя напряжение в мышцах и унося в объятия Тени.
Эльф засыпал, а образы увиденного за день с бешеной скоростью проносились перед глазами, перемежаемые отрывистыми выкриками торговцев, блеском волн в солнечных лучах, стуком копыт по каменной мостовой…
Слова гадалки сначала звучали тихо, но с каждой секундой, как Фенрис пытался их игнорировать, начинали звенеть в ушах все сильнее.
Пожилая женщина стояла посреди дороги, зябко кутаясь в свою драную шаль. Свитое из волос гнездо растрепалось на ветру.
У нее были морщинки в уголках глаз. Такое бывает, когда человек много смеется, их еще называют мимическими. У матери были такие?
Ты не должен был жить.
Слова принадлежали Данариусу, он твердил их постоянно, вдалбливая эльфу в голову, словно молитву, капая раскаленным воском на воспаленную кожу, которая горела…
Двое внутри, они спорят, рвут душу, страх излучают.
Гадалка имела в виду прошлое Лито и того, кем Фенрис являлся сейчас. Четкая грань разделила его разум на две личности, и эльф отчетливо знал, что это произошло во время жуткого ритуала. Когда плавилась кожа, когда казалось, что на теле начинают лопаться вены, а из глаз текут не то слезы, не то кровь…
Пытали, кромсали твою душу, вижу страдания, боль… Запрет!
Этот запрет как-то связан с его потерянной памятью. Едва Фенрис думал о ритуале, и о том, что мог вспомнить тот жуткий день, голову пронзала страшная боль, гвоздем ввинчиваясь в висок, будто всё происходило взаправду, прямо сейчас. Приходилось гнать мысли прочь, сосредотачивая внимание на чем угодно, иначе боль грозилась пожрать изнутри.
Громкий хлопок вывел его из зыбкого сна. На улице было тихо, прохладный ветер задувал сквозь открытое окно в крыше, и почти не было слышно гуляющих, ведь их дом располагался на узенькой улочке, среди таких же жилых построек.
Выбирая себе комнату, Фенрис не без иронии заметил, что именно эта похожа на его спальню в поместье Киркволла. Правда, вместо дыр в потолке были аккуратные круглые окошки, а кровать превышала размером его собственную вдвое, а то и втрое раз.
Что за звук разбудил его? Эльф знал, что подсознание иногда играет с разумом злую шутку, и никакого звука на самом деле не слышно. Но Фенрис проснулся с отчетливым ощущением, что в доме кто-то есть. Помимо спутников.
Он осторожно поднялся с кровати, радуясь, что сменил парадную одежду на привычное трико, не сковывающее движений. Подойдя к двери, едва слышно ступая, он выскользнул на лестницу. В доме было тихо. Слышен только треск поленьев в камине и шелест листвы небольшого дерева перед парадным входом.
Шаги доносились с первого этажа. Фенрис сгруппировался и ловко прыгнул вниз, минуя ступеньки. Но оказавшись в холле, успел увидеть лишь закрывающуюся перед носом дверь. Бросившись к ней и силой толкнув деревянную ручку, он понял, что кто-то снаружи применил магию. Плотно заперто, каффар. Эльф выругался про себя.
— Кто там? — голос Донника раздался с лестницы. Они с Авелин заняли соседнюю с эльфом комнату, и Фенрис порадовался тому, что стражник спал также чутко.
— Кто-то запечатал дверь снаружи!
— Воры? — удивленно переспросил Донник, спускаясь. В свете пламени камина было заметно, что он одет. Солдатская выучка говорила сама за себя.
— Что им красть? — процедил Фенрис, оглядывая холл. След магии на двери уже остыл, а в доме его и вовсе не чувствовалось. Постарался кто-то очень умелый.
— Проверю-ка я остальных, — Донник отправился в гостиную, оставив эльфа.
Фенрис еще раз толкнул массивную деревянную дверь, но та не поддалась. Таинственные грабители не хотели внезапного преследования и действовали очень тихо. Заклинание, державшее дверь закрытой, висело крепко, но дальше в дом не шло. Возможно, его применили снаружи? Пока воры шарили по комнатам, кто-то мог стоять на стрёме…
— Фенрис, — встревоженный Донник возник в дверном проеме, протягивая эльфу ножны с мечом.
— Что случилось? Что пропало? — настороженно поинтересовался он.
— Не что… — Донник закрепил меч на поясе, — а кто. Хоук пропала. Орана без сознания, похоже, ее кто-то усыпил…
Вспышка лириума на секунду осветила холл ярче разряда молнии. Стражник прикрыл глаза, отступая назад, в то время как Фенрис направил вес собственного тела на дверь, вышибая ту с петель.
В ушах звенели колокола, а от мысли, что Мариан в опасности сердце колотило, как бешеное.
На улочке никого не было видно. Прохладный ветер остудил разгоряченную кожу, но Фенрис сорвался с места и побежал так быстро, что вскоре вспотел. Донник едва поспевал за ним.
Эльф старался не сбивать дыхание, при этом лихорадочно пытаясь нащупать хоть какую-нибудь ниточку. Мысли путались в голове, на секунду его обуяло дикое отчаяние, в этом огромном городе найти Хоук, как иголку в стоге сена – почти невозможно!
— Вон они! — Донник свернул в переулок, и эльф последовал за ним, смакуя внезапную надежду, — видишь?! Один тащит ее на спине!
Фенрис видел. И кипел от злобы. Дорога шла под уклон и вела к порту, он чувствовал запах моря.
— Стоять! — закричал стражник, когда они почти настигли похитителей.
Но впереди неожиданно оказался парапет, убегающие ловко спрыгнули вниз. Затем один из них бросил склянку с каким-то светящимся содержимым прямо в кучу мусора – та рванула снопом разноцветных искр.
Дым задержал их, Донник остановился и закашлялся, начался пожар, а к месту взрыва уже сбегалась вся ближайшая стража. Прыгать прямо в огонь они не стали, пришлось искать обходной путь, избегая лишнего внимания. Это дало похитителям время.
Оказавшись в порту, Фенрис без труда различил отплывающий от пристани корабль с парусами, на которых красовалась эмблема Минратоуской торговой гильдии. Не было времени шутить, но про себя он все же успел сыронизировать о сложившейся ситуации… Хоук и неприятности? Рука об руку!