— Ой, не начинай… — Фенрис перевернулся на плаще, церемонно закрыв уши руками.
Есть ли мелодия, которая может привести тебя ко мне,
словно колыбельная, что убаюкивает?
Так, что на мгновение, ты поймешь, что принадлежишь мне,
а я нежно поцелую тебя и заплачу.
— Только не надо плакать, Хоук! — завыл Фенрис, но Мариан продолжила петь, давясь со смеху.
Я хочу написать простую песню, которую пели бы так часто,
что ты бы звала бы меня заниматься непотребными вещами.
У которой такой возбуждающий и располагающий ритм,
что целые страны вдохновляются и сопереживают,
когда ты берешь меня за руку.
— Какой кошмар, у тебя совершенно нет слуха! — Фенрис тихонько смеялся, уткнувшись в собственную куртку.
Потому что я игрок, который жаждет проиграть и с позволения уйти.
Хоук встала с земли и начала расхаживать взад вперед по траве.
Я путник, которому осталось пройти последнюю милю.
Мое шествие окончено.
Я словно ласточка, которая хочет напоследок надолго задержать взгляд,
прежде чем улететь на восток.
Последнее в моем списке, а потом я уйду, – поцеловать твои губы и заплакать.
Фенрис вздрогнул, увидев нависшую над ним Мариан. Ее волосы защекотали ему шею.
Хочу взять серебряную ноту, которая наполнит тебя надеждой.
Приручит тебя есть с моих рук.
Бирюзовый аккорд, который побудит тебя воспарить и улететь...
К далеким странам.
Симфонию, которая легко заставит тебя остепениться
и спокойно жить со мной.
И несчастья не пугают меня, чем хуже,
тем больше я получаю удовольствия,
потому что я хочу поцеловать тебя и заплакать.
Мариан картинно выдержала паузу, вглядываясь эльфу в глаза. Словно надеялась отыскать в них ту самую музыку! Как нельзя кстати пришедшую на ум им обоим... Еще секунда и Фенрис подался вперед, охваченный внезапным порывом.
— Хлебушка? — Хоук упала на плащ рядом и расхохоталась.
— Какая же ты! — Фенрис подскочил с земли, чувствуя, что к щекам приливает жар.
— Ужасная, правда?
Эльф повернул голову в ее сторону. Мариан лежала на плаще, держа в руке кусок поджаренной лепешки, и улыбалась во весь рот.
— Я смотрю, ты отлично отдохнула. Можем вернуться в город? — спросил Фенрис, стараясь сохранять самообладание и серьезный, почти что учительский тон.
— Фу, ты сейчас похож на моего отца, — Хоук смешно скривилась. — Он гонял меня до седьмого пота, а чуть я начинала расслабляться, сразу же ловил на несерьезности!
Эльф сделал вид, что пропустил ее комментарий мимо ушей. Он выпил воды из фляги, сделал пару глубоких вдохов, ожидая, пока Мариан прекратит возню.
Она успокоилась спустя некоторое время и снова уснула, как ни в чем не бывало. Фенрис лежал рядом, разглядывая ночное небо, погруженный в собственные невеселые мысли.
Хотя на сердце было неизмеримо тепло, от того, что Хоук рядом, и потому, что он обучал ее весь день, помогая справиться со страхом. Ему нравилось то, как она говорила, он ловил себя на мысли, что улыбался в ответ всякий раз, когда Мариан смотрела на него, склонив голову вбок. В этот момент челка смешно наползала ей на глаза, делая лицо нелепым, но по-детски милым.
Злость подкатывала к горлу, когда Фенрис задумывался о причинах, приведших обоих на эту поляну посреди глухого елового леса. Эльф вспоминал о магии крови, и о том, что девушка, лежащая рядом с ним, могла сотворить нечто ужасное.
Слушая ее ровное дыхание, он гнал дурные мысли прочь, но те возвращались, как вороны на мусорные свалки, громко каркая и хлопая крыльями. Они поднимали клубы пыли и создавали посторонний шум, который мешал Фенрису думать, что все, может быть, обойдется. Что Хоук не станет такой, какими были все встречавшиеся на его жизненном пути маги.
Эльф понимал, что тешит себя надеждой, и надежда эта рано или поздно застелет ему глаза пеленой в самый неподходящий момент.
Преследовало странное ощущение, будто все это уже происходило с ним когда-то давно.
Ошибся, он ошибся, Хоук такая же, как и все они!
Под кожу забирались мурашки, начинали ныть клейма и зудели старые шрамы.
Хоук вздрогнула во сне и повернулась к нему лицом. Её холодный нос уткнулся в плечо эльфа.
Нет, Хоук, пожалуйста, ты не можешь быть такой. Ты не станешь, как они. Я этого не допущу.
Фенрис думал об этом до тех пор, пока сон не свалил его окончательно.
Варрик просто обожал сталкивать людей лбами. Чтобы каждый из спорящих с истовым негодованием доказывал другому свою точку зрения. Чтобы горели глаза, раздувались ноздри, а голоса срывались на хрип.
Гном любил собирать истории, но хорошие истории, как эльф уже давно успел заметить, никогда не начинались с салата. Алкоголь лился рекой.
Тетрас ловко подначивал беседующих, задевая каждого до такой степени, что со стороны уже и не скажешь, кто первым затеял спор, а уж тем более, причастен ли гном к происходящему.
В тот день в его номере было слишком душно. Новое увлечение захватило дворы Нижнего города – о жучиных боях говорили на каждом углу!
Это были не просто бои, а самые настоящие баталии, на которые собирались посмотреть почти все завсегдатаи Висельника. Тетрас придавал происходящему оттенок коммерции и даже умудрялся делать ставки и собирать их с присутствующих.
Фенрис понятия не имел, где люди ловили этих насекомых: достаточно большого размера, с приплюснутой головой, которую венчали непривычно крупные «рога», напоминающие эльфу оленьи. Цель сражения жуков была прогнать соперника с поля, которое владельцы расчерчивали на столе, по заранее оговоренным правилам.
Обычно оба борца были одинаково упорны, и сражение продолжалось долгое время, разжигая пристальный интерес у окружающих.
Если удавалось, жук поднимал противника в воздух, пытаясь отбросить его.
Сила этих насекомых показалась Фенрису удивительной. В небольшом эксперименте, он заметил, что они способны поднимать вес, во много раз превышающий собственный. Турниры проходили далеко не в безмолвии – щелканье и треск «рогов» были хорошо слышны даже с учетом гомона, стоявшего в помещении.
В тот день жук Тетраса обыграл всех имевшихся противников, и был спрятан в небольшой деревянный ящичек, служивший насекомому домом. Пара солдат из городской стражи впервые оказались в гостях у Варрика. Изрядно выпив, двое затеяли спор о выживаемости рогачей при возможных сторонних препятствиях.
Разобравшись со своим жуком, Тетрас переключил свое внимание на диалог. Он слушал аргументы, поддакивая, где было возможно и наблюдая за реакцией со стороны остальных. Одним словом, всеми силами подогревал интерес.
Официантка Нора, по обыкновению убирающая номер Тетраса, несколько раз делала замечания касательно его шумных посиделок.
Фенрис слушал разговор краем уха, уткнувшись взглядом в грубый камень стола и разглядывая рябь, появляющуюся в его стакане с вином от резких движений, жестикуляции и тычков сидевших вокруг.
Вина было много. Под столом, должно быть, уже с десяток бутылей кислого орлейского пойла.
— Ты слыхал о ней? Вот девка, я бы такой! — скабрезно расхохотался один из солдат. Фенрис поднял голову и обратил внимание, что Варрик исчез. Наверняка отлучился по нужде.
— Защитница Киркволла защитит твое достоинство! — вторил собеседник, постукивая ладонью по столу, сквозь собственный гогот.
— Твое-то достоинство? — усмехнулся другой. — Намедни видал ее в казарме! Так она задницей виляла, ты бы видел, как портовая шлюха!
— Да ну?
— Ну да! Я подошел сзади и шлепнул ее!
— Брешешь!
— Да ни в жизнь!
Гнев застелил глаза Фенриса густой пеленой. Он едва не оторвал от пола большой каменный стол Тетраса, подскочив и кинувшись на двоих солдат, так опрометчиво и грубо заговоривших про Хоук.
Представляя себе, что сделает с ними, эльф не особенно думал о разрушениях, которые учинил, повалив одного мужчину на пол и сметая всю посуду со стола.
Опомнился только когда почувствовал что-то, стекающее по вискам. Незадачливый грубый гость огрел его бутылкой, попав прямо в темечко. Осколки угодили в плечо и разлетелись по комнате. Алая кровь густой струйкой стекала по щеке, попадая на шею, а затем и на рубашку.