Раздраженно хмыкнув, Хоук скрылась за пологом шатра. Фенрис со злости пнул ни в чем неповинный спальник. Затем витиевато выругался и вышел следом.
Он нагнал Мариан неподалеку от оазиса, с имощаг они попрощались по отдельности. Хоук двигалась в сторону горной тропы, раздраженно вздымая сапогами клубы песка. Фенрис поравнялся с ней и схватил за руку. Она бросила на него гневный взгляд.
— Прости! Я просто… Каффар, что на меня нашло? Мариан, я не хотел, чтобы ты думала… — эльф разозлился пуще прежнего. Слова давались с таким трудом, словно он только вчера научился говорить!
— Я твоя, Фенрис, — Хоук сжала его ладонь. — И даже не смей сомневаться в этом. Я твоя до последней капли. И по-другому уже не будет.
— Я не хотел, чтобы ты думала, будто ты моя собственность или что-то в этом духе, — оправдался эльф. Мариан вдруг звонко расхохоталась и крепко обняла его.
— Ну и вляпались же мы! — воскликнула она, уткнувшись ему в грудь. — С трудом верится, что все так обернулось. Но я рада, что мы сейчас вместе.
— Я… тоже рад, — ответил эльф, удивляясь тому, что даже не думал, как может быть иначе. Он попросту не мыслил существования без нее.
— Знаешь, у этих имощаг странный язык. Но в нем есть красивые слова, — Мариан посмотрела на эльфа и с трудом произнесла, — аш абет но кхарам.
— И что же это значит?
— Единое целое. То есть… это относится к любящим друг друга. Они − единое целое. Акрам пытался объяснить, что если я все еще жива, то ты обязательно придешь в себя. Потому что единое целое может быть только, когда оба живы. Поэтому я верила, Фенрис. Я просто верила в нас с тобой.
Они продолжили путь, держась за руки. Поднимаясь по той же самой лестнице и глядя на развалины, которые встретили его на пути сюда, эльф вдруг вспомнил о красной ленте.
— Я постирала ее, — улыбнулась Хоук, извлекая из заплечного рюкзака заботливо расправленную ткань. Фенрис остановился, чтобы Мариан смогла завязать ее на том же самом месте.
— Теперь всё, — усмехнулся он, — теперь я не чувствую, будто мне не хватает чего-то важного.
— Какой ты, оказывается, сентиментальный, — хихикнула девушка.
— И думать забудь, — нахмурился Фенрис, — это был твой подарок. Я не хотел бы знать, что потерял его по собственной вине.
— Ну конечно.
— Конюшня, — невпопад буркнул эльф, и Хоук расхохоталась.
Они миновали разрушенные до основания пристройки, в которых, по предположениям Мариан, жила прислуга и рабы. Поместье должно было находиться где-то поблизости. Хотя, теперь его можно было найти по одному лишь едкому запаху гари. По словам Хоук, развалины прекратили дымиться лишь на третий день. Она вообще не рассчитывала увидеть от этого здания что-либо, кроме фундамента, засыпанного пеплом.
— Знаешь, я посмотрела в твоем рюкзаке и нашла…
— Письмо Вараньи, — закончил за нее эльф. — И почему я не удивлен?
— Что я везде сую свой нос? — смущенно продолжила Мариан.
— Я не хотел скрывать это, Хоук, — извиняющимся тоном продолжил Фенрис, — ты прочла его?
— Само собой… — грустно ответила она.
— Знаешь… мне впервые захотелось ей что-то ответить, — эльф задумался и неожиданно для себя вдруг спросил. — У тебя ведь есть брат, ты любишь его?
— Конечно люблю! Он тот еще засранец, но я люблю его таким. Мы же семья, — взгляд Хоук потеплел, и она улыбнулась, глядя себе под ноги.
— Семья… — повторил Фенрис. — Ты говорила, что семья не должна распадаться? — Мариан удивленно подняла голову.
— Ни в коем случае не должна! Что бы ни случилось, это единственные люди, к которым ты сможешь прийти, даже если от тебя отвернется весь остальной мир.
— Ты так уверенно говоришь об этом. В моей жизни не было семьи… По крайней мере той, что ты знаешь.
— Но ты же помнишь ее? Помнишь маму и маленькую сестру?
Фенрис помог Хоук перешагнуть через полуразрушенное основание колонны, и собирался было продолжить разговор, как вдруг обратил внимание, что они вплотную подошли к пепелищу.
На территории, где раньше возвышалось выкрашенное белой известью поместье, практически ничего не осталось. Пожар поглотил все, что мог. Уцелели только массивные колонны и часть стены.
В золе попадались жалкие останки металлической утвари, проржавелые ведра и кастрюли, железные обручи от бочек, длинные штанги карнизов. Трухлявая обшивка мебели кое-где выгорела сверху, а внутри казалась нетронутой и почему-то пахла гнилью.
— Какой мертвый запах… — Хоук поежилась. Над их головами, шумно хлопая крыльями, пролетела какая-то птица. — Что ты собираешься здесь найти?
Фенрис неуверенно продвигался вперед, сквозь завалы. Воспоминания хлынули на него нескончаемым потоком. Он не ошибся, придя сюда. Память услужливо возвращала утраченное, вместе со словами Силиуса о том, что его тело так и не предали огню…
Эльф рассказал об этом Мариан.
— Ты думаешь найти на этом пожарище его… останки?
— Я чувствую, что они здесь, Хоук! Не могу объяснить как… но, похоже, когда он находился в моей голове, передал некое послание. Чтобы я вернулся, и мы похоронили его, как полагается.
Хоук следовала за ним, наблюдая, как он переворачивает покореженные обломки. Пока он бесцельно шарил по завалам, она успела расспросить его обо всем, что случилось в Тени.
— Знаешь, в каких случаях душа становится призраком? — спросила она. Фенрис помотал головой.
— Нужна черная жемчужина!
— Жемчужина? — удивленно переспросил эльф.
— На первый взгляд – самая обычная, но при более тщательном рассмотрении... Она должна быть черной.
— Откуда такие берут?
— В древнем Тевинтере чёрные жемчужины считались магическими. С их помощью, можно было остановить душу на пути через Завесу. В то самое мгновение, когда она покидает тело в момент смерти. Они клали жемчужину покойнику в рот.
Фенрис поежился от мысли, что после смерти тело Силиуса все эти годы разлагалось с черным шариком под языком.
— Ты уверен, что он победил демона? — поинтересовалась Мариан.
— Нет, я не думаю, что призрак способен на такое. Но Силиус встретил душу своего отца…
— Думаешь, ему удалось в последний момент заставить Данариуса вспомнить о том, кто он есть? И общими силами справиться с его безумием? — Хоук вздохнула. — Какая у них, однако, печальная судьба. Отец и сын нашли путь друг к другу только в Тени!
— Тень! Хоук! — Фенрис замер и развернулся к ней. — Ты можешь найти его! Силиус ведь все еще где-то здесь! Он укажет нам на место, где хранятся его останки!
Мариан скептически приподняла бровь.
— Хорошо, — пробормотала она, — но чтобы вызвать призрак с той стороны, мне нужна хотя бы одна вещь… что-нибудь, чего он касался при жизни.
— Но у меня ничего нет, — расстроено ответил Фенрис.
— Тогда придется пользоваться нехорошей магией, — Мариан пожала плечами.
— Погоди! — эльф схватил ее за руку. — Вот!
— Что – вот?
— Он касался меня. При жизни.
— Интересный… способ, — Мариан задумчиво посмотрела на его руку и начала проговаривать заклинания.
Эльф не сразу обратил внимание, но лириум в его теле больше… не пел. Он словно потерял голос. Его движение под кожей не беспокоило, происходящее казалось непривычным, ведь раньше Фенрис всегда чувствовал магию Хоук.
Солнце вдруг скрылось за единственным облаком.
Но всего минуту назад небо было ясным!
Хоук то ускоряла, то замедляла чтение заклинания. Нити магии опутали их ладони, поднимаясь эльфу до самого плеча.
Незаметно для обоих, сквозь небо на землю упал одинокий солнечный луч. Частицы золы в его ярком свете разлетелись в разные стороны. Проследив за ними взглядом, Фенрис увидел место, в котором завал обсыпался вниз. Углубление могло быть тем самым входом в подвал, через который они с Мариан бежали.
Эльф отпустил руку Хоук и незамедлительно отправился туда.
Он начал расчищать завал руками, пробираясь все ниже. Трухлявая древесина поддавалась легко, он отбрасывал от себя доски, некогда бывшие ступенями лестницы, с трудом откидывал в сторону куски обвалившегося камня. Когда проход расчистился, эльф велел Хоук ждать его наверху, а сам спрыгнул вниз.