Но он все равно ощущал себя неправильно!
Каффар!
— Может это к лучшему? Больше ничего не болит? — Мариан села рядом на бортик кресла.
Фенрис задумчиво покачал головой. Он был настолько поглощен собственными размышлениями, что даже не услышал ухода остальных, опомнившись только сейчас! Что если то же самое произойдет с ним во время боя? С тех пор, как он выбрался из Тени, эльф ощущал себя все более неуверенным. Лириума не хватало, он слишком привык к его помощи!
— Я пойду в подвал, поупражняюсь с мечом, — мрачно изрек он, вставая с кресла.
— Уже вечер за окном, — возразила Мариан.
— Я знаю, — сквозь зубы ответил эльф и упрямо пошел к лестнице.
Хоук не стала протестовать. В последнее время она вообще старалась не спорить с ним так, как раньше. Будто напряжение, которое он испытывал, передавалось и ей.
Фенрис услышал ее шаги, удаляющиеся вверх по лестнице.
Оно и к лучшему, подумал он, спускаясь вниз. Не хотелось, чтобы Хоук видела его в таком разбитом состоянии. С лихвой хватало того, что она знала, как ему плохо. Причины происходящего еще предстояло выяснить.
Пару лет назад Мариан соорудила в подвале нечто вроде небольшой тренировочной комнаты с двумя чучелами. Иногда эльф приходил сюда, когда Хоук засыпала. За те несколько недель, с тех пор, как они вернулись в Киркволл, он бывал здесь едва ли не каждую ночь. Просто не мог уснуть и приходил вниз, хватаясь за первое попавшееся оружие. Холодная сталь придавала уверенности.
Эльф провел серию из выпадов, отрабатывая каждый с закрытыми глазами. Перед ним проносились события последних дней: странная вылазка на Рваный берег, разговор с Калленом, похищение младшего Хоука.
Фенрису не нравилось ощущение собственной беспомощности, но именно так он себя и чувствовал. Бесполезным.
Он обрывал чужие жизни, используя меч и собственные руки, но то же самое была в состоянии сделать и Авелин! Она могла помочь, но не находилась рядом с Хоук круглые сутки. А Фенрис хотел быть рядом, чтобы суметь защитить, ведь он нутром чуял угрозу.
Она повисла в воздухе над городом. Словно предрассветный туман, распространилась по рынкам и переулкам, читалась в глазах людей и животных.
В Киркволле затаилось нечто плохое. Особенно острое беспокойство эльф испытывал в Казематах. Он пытался выяснить причину и даже приходил туда в одиночку, но Храмовники не пустили его в то крыло, где располагались комнаты Мередит и Орсино. Без Защитницы Киркволла, Фенрис был для них неугоден.
Закончив разминку, эльф сел на небольшую скамеечку, привалился спиной к стене и закрыл глаза.
— Что со мной происходит? — спросил он вслух, не рассчитывая, что кто-нибудь ответит на его вопрос.
В доме было тихо. Орана и гномы давно улеглись, Хоук сидела в спальне на втором этаже, эльф вряд ли бы услышал ее из подвала. Мабари наверняка лежал возле ее кровати, поближе к теплу от камина.
В погребе за стенкой тихо скреблись мыши. Фенрис улыбнулся уголком губ, припоминая, как Бодан причитал на ловушки, купленные у торговца по скидке. Гном жаловался, что они не работают, а мыши и дальше прогрызают мешки с зерном.
Раздался глухой щелчок, а затем еще один. Он сменился негромким треском, словно кто-то ломал сухие сучья, прямо здесь, за стеной. Эльф открыл глаза и прислушался. Неужели пара мышей все-таки попалась?
Он встал и тихонько проследовал в коридор. За дверью погреба снова стало тихо, Фенрис мягко толкнул её и вошел внутрь. Пространство, освещаемое горящим позади факелом, не позволяло увидеть дальше, чем на полтора метра. Погреб с бочками и мешками зерна уходил далеко вниз.
У эльфа вдруг ни с того ни с сего перехватило дух. Померещилось, что во тьме перед глазами скрывалось нечто зловещее. Он вспомнил спуск в подвалы поместья Данариуса и тут же обозвал себя идиотом.
Ты всего лишь собирался проверить на месте ли мышеловки, сказал он сам себе и снял со стены факел.
Внутри погреба было холодно и сухо. Эльф не знал, что за странное любопытство потянуло его вниз, но все же сделал несколько неуверенных шагов.
Треск раздался снова, на этот раз совсем близко. Фенрис вздрогнул и повернулся на звук. Перед ним высились сложенные друг на друга мешки с пшеницей. Часть из них была вскрыта и туго завязана бечевкой: Бодан постарался сделать узел потуже. Рядом лежало ведро и несколько больших ковшей. Фенрис прошел дальше. Возможно, гном спрятал ловушки в труднодоступных местах?
Где-то в глубине подвала послышался глухой стук. Что-то огромное ворочалось под землей, упрямо прокладывая себе дорогу наверх. Ступнями ног Фенрис почувствовал легкие толчки и производимую ими вибрацию. Из-за тишины в собственном теле, ухо улавливало посторонние звуки с утроенной силой. Организм словно стремился восполнить исчезнувший шум хоть чем-нибудь.
Спустя минуту эльф понял, что слышит вовсе не толчки – так в груди бьется его сердце.
Может, это и было причиной? Он слышал сам себя?
Глухие щелчки снова раздались один за другим несколько раз.
Фенрис посветил факелом, оглядываясь по сторонам, и вдруг обратил внимание на разбросанные по всему полу мышеловки. Спина вмиг покрылась мурашками, – они были нетронуты.
На мгновение эльф растерялся. Пропала даже хваленая реакция, ноги предательски приросли к полу. Он чувствовал, как раздуваются его ноздри, слышал собственное бурное дыхание и бешено колотящееся сердце. Слабый свет, отбрасываемый тусклым факелом, освещал лишь часть погреба с нетронутыми мышеловками, все остальное утопало в кромешной мгле. Фенрису казалось, что он проснулся посреди кошмарного, липкого сна и не мог отдышаться от ужаса. Только происходящее не было сном. Нечто странное происходило на самом деле.
Эльф услышал голос. Звук раздался неожиданно и резко, он разорвал царившую в погребе тишину, раскатистым «А-а», как будто несколько человек ахнули хором, а затем перешел в глухой свист. Чье-то сиплое дыхание заполнило комнату. Фенрис не мог пошевелиться и чувствовал себя абсолютно беззащитным.
Без лириума ему не справиться ни с каким демоном.
Факел выпал из рук и, ударившись об пол, погас.
Неестественный звук, его не должно быть здесь, от него кровь стынет в жилах!
Кругом было темно – свет остался позади, возле лестницы, ведущей на первый этаж. Фенрис отступил: с трудом, но ему удалось.
Тяжелое сиплое дыхание прервалось. Страх сковал снова: кто-то услышал его шаги и затаился перед прыжком!
Горло сдавило, словно эльфа только что пытались душить. Спазмами накатывал кашель, он пытался подавить его, чтобы не издавать ни малейшего звука. Жесткий стук сердца по-прежнему отдавался где-то между ушами. Фенрис подумал, что медленно, но верно сходит с ума. Конечности оживали, словно оттаивая. Едва почувствовав холодный пол под ногами, он развернулся и бросился из подвала бегом, захлопывая за собой все двери. Только в холле ему удалось выровнять дыхание и перевести дух.
Что это было, каффар!?
Эльф оперся на стену и сглотнул застрявший в горле ком. Хоук не говорила, что держит в подвале нечто… демоническое? Описание того, что Фенрис услышал, пришло в голову только сейчас. Не просто неестественное, оно действительно было по ту сторону, но при этом совсем рядом! Словно раздумывало, заговорить ли с эльфом или нет?
Кажется, он не дал возможности завести с собой знакомство.
Взгляд рассеянно блуждал по комнате, будто что-то выискивая. Наконец, эльф заметил конверт, лежавший на коврике перед входом.
Письмо? В такое время? От кого?
Эльф наклонился, чтобы подобрать его, но едва пальцы коснулись шершавой поверхности бумаги, странный звук из подвала раздался снова. Он слышался далеко, но Фенрис все равно отдернул руку, отшатнулся в сторону и замер.
Письмо все так же лежало на коврике, в доме по-прежнему было тихо.
Дыхание вновь участилось, эльф попытался успокоиться, но предчувствие не давало ему сделать это.
Вдохни глубоко, возьми себя в руки и подними уже этот проклятый конверт, приказал он себе.
Мир снова обрел прежние границы. Треск поленьев в камине, крики ночной птицы на улице, мебель в холле, запахи еды и каких-то трав, даже завывания ветра за окном. Все снова стало правильным.