Пейзаж нельзя было назвать богатым – кроме бескрайних полей выжженной травы, здесь не было ничего, на чем мог бы задержаться взгляд. Горизонт терялся, сливаясь с оранжевым закатным небом. Деревьев или кустов почти не попадалось, погода стояла сухая и жаркая.
Фенрис глубоко вдохнул, и понял, что место, в котором он находился, похоже на Сегерон.
Остров давно ему не снился.
Как и полагается во всяком другом сне, события и декорации сменялись, не следуя каким-либо законам логики. То, что он видел перед собой бескрайние степи, никак не волновало его сознание.
Едва он вспомнил о письме отца и о том, что написал Варанье ответ, перед глазами мгновенно возникло знакомое крыльцо барака, в котором они жили в детстве.
В ноздри ударил запах свежеприготовленной кукурузной каши.
— Лито, лито, рубаха зашита! — Варанья сидела на ступеньках и напевала песенку, убирая иголки и нитки в небольшую шкатулку. Сестра всегда что-нибудь сочиняла.
А еще она просто обожала выдумывать рифмы к его имени.
— Перестань, — угрюмо проворчал черноволосый мальчуган, принимая из ее рук свою одежду.
— Годор приходил, синяк под глазом! Что вы натворили? — Варанья хитро сощурилась.
Сквозь сон, Фенрис почувствовал, как улыбнулся. Он перевернулся на другой бок, и притянул к себе спящую Мариан.
— Когда придет мама? Я голодный.
— Нетерпеливый Лито, пойди отмой корыто! — сестра расхохоталась и увернулась от тумака.
— Получишь у меня!
— Получу и маме расскажу! А мама расстроится и тебе не поздоровится!
Сцена исчезла так же быстро, как и пришла – Фенрис больше не видел их дома на Сегероне. Теперь он бежал по сухой траве, вдоль наезженной дороги: торопился куда-то, но темп выдерживал. Взгляд фокусировался в точке, где-то на линии горизонта. Горячий воздух раздражал кожу, но эльф вспотел, и теперь бежать было даже легче. Он был весь мокрый, и оттого ветер казался ему чуть прохладнее.
— Лито!
— Чего тебе от меня надо!? — неожиданно для самого себя спросил эльф. Дыхание сбилось, и он едва не прикусил себе язык.
— Я это ты, — ответ вышел настолько неожиданными, что эльф остановился.
— Не может быть. — Из-под ног поднялись клубы пыли, он закашлялся и не сразу разглядел, что перед ним кто-то был. Отдышавшись, Фенрис поднял глаза и уставился на самого себя.
Существо было им, но в то же самое время нет.
Глаза, скулы, нос и губы – точно такой же эльф стоял напротив и приветливо улыбался. Только волосы были черные... Хотя, пожалуй, их главное различие заключалось не только в этом! Настоящий Фенрис был угрюмым. Он до сих пор по старой привычке хмурил брови и смотрел на собеседника чуть исподлобья, пряча взгляд за густой челкой.
Напротив появилась его противоположность. Не Фенрис. Кто-то чужой.
А может, сон показывает ему того, кем он мог бы стать, если бы не случившиеся потрясения?
Словно услышав его мысли, двойник вдруг перестал улыбаться.
— Я рад, что ты заговорил со мной, — сказал он.
— Я говорю сам с собой? — Фенрис недоверчиво зажмурил глаза. Но когда вновь открыл их – ничего не изменилось.
— Нет. Я существую, — эхом откликнулся его же собственный голос. Тембр и интонация были абсолютно идентичными. Неотличимая копия! Вымышленный брат-близнец? Раздвоение его обезумевшего сознания? Эльф терялся в догадках. Тем временем, сменились декорации. Ступни ощутили сырой камень, подул промозглый ветер. Стало холодно.
Они находились в Киркволле.
— Я это ты. И не пытайся найти подходящее объяснение! — двойник усмехнулся. — Я говорю и думаю одновременно с тобой. Мы единое целое.
— Ничего не понимаю. Какой бессмысленный сон, — Фенрис изо всех сил пожелал проснуться, но… ничего не произошло.
— Я то, что в тебе. Я смешан с твоей кровью.
— Лириум? — Фенрис вспомнил об их с Мариан вечернем разговоре. Неужели происходящее наложилось на его мысли и выразилось во сне таким странным образом?
— Можно сказать, что ты спишь и думаешь одновременно. — Двойник снова заулыбался. Фенрису не понравилось то, как быстро он улавливал ход его мыслей. Словно подстраивал под себя всю линию беседы!
— Чего ты хочешь? — резко спросил эльф.
— Того же, что и ты.
— Я могу от тебя избавиться? — Фенрис решил не упускать шанса и узнать то, что интересовало его все эти годы. Пусть даже вопрос он задаст сам себе.
Лириумный призрак покачал головой.
— Я познал тебя, когда моя часть уже находилась внутри. — Он потер переносицу. — Я помню день, когда появился в тебе.
Фенрис молчал, ожидая продолжения.
— Магистр извлек меня из очень древней жилы. Там я был много больше, чем нахожусь с тобой. Но когда меня отделили, я забыл все, что знал. И теперь, внутри тебя я являюсь твоей частью.
— То есть, ты связан со мной навечно?
— Вечно и нераздельно, — кивнул призрак. — Я пытался облегчить боль, которая охватила тебя, когда начался ритуал, — виновато пробормотал он. — Я помню, как меня наносили: медленно и осторожно, а от того слишком мучительно для тебя. Я слышал каждый твой стон, чувствовал каждую мышцу и ее болезненную реакцию. А когда оказался внутри окончательно, к этому примешались еще и твои мысли. Твой разум сразу же исторгнул меня. — Двойник вздохнул. — Мне было больно. Все это время ты держал меня на привязи, не желая даже знать.
— Что изменилось? — Фенрис не заметил, как зашло солнце. В его сне время текло по-своему, то медленно, то слишком быстро.
— Ты звал меня. Молил о помощи. Я не мог не прийти.
— Это было в Тени?
Лириумный призрак на секунду отвел взгляд, словно припоминая что-то. В сгущающихся сумерках стало заметно, что клейма на его теле едва заметно светились. Фенрису даже показалось, что изменился и сам цвет глаз. Он словно отражал голубоватое сияние татуировок.
— Что произошло? — эльф не чувствовал ненависти, хотя и предполагал, что именно она подпитывала каждый его шаг все это время.
— На какое-то мгновение мы смогли стать единым целым. Я поддерживал тебя, когда вытащил из Тени, медленно возвращая к жизни.
— А Хоук?
— Я знал, что ты любишь ее. Не мог не помочь, потому что я — это ты.
— Ты можешь мыслить?
— Я твое отражение. Твои мысли — мои мысли и наоборот.
Фенрис растер виски пальцами. Может же быть такое, что он удерживает во сне сам себя? По собственной воле…
Пришло время разговора? Он сам захотел расставить точки в бесконечно мучавших его вопросах?
— Что теперь будет? — в бессилии ответить самому себе, спросил он.
— Ты хочешь меня вернуть. Ты зовешь, но этого мало. Разум тянется, но тело не пускает, поэтому я нахожусь в тебе, но по-прежнему взаперти.
— А если я впущу тебя? — недоверчиво поинтересовался Фенрис.
— Я буду помогать, — тут же ответил призрак.
— И я не превращусь в одержимого? Не стану пить кровь и убивать всех вокруг?
Лириумное отражение Фенриса звонко рассмеялось.
— Ты говоришь сам с собой, а это уже в какой-то степени безумие. Я лишь хочу быть частью тебя, я лишен всего остального. Ты читал дневник Данариуса, я знаю не больше твоего! Только ритуал помню чуть лучше. Я избавил тебя от боли воспоминаний о нем, но мое существование заключается в тебе. Если ты примешь меня – наконец обретешь покой, которого так долго искала твоя душа.
— Разве сейчас мне мало покоя? — Фенрис подумал о Хоук и об их, вроде бы налаживающейся жизни. Лириумный двойник снисходительно улыбнулся.
— Ты убегаешь от вопросов, но любопытство пересиливало тебя всегда. Впрочем, думай сам. В конце концов, я – это ты. И ты решишь.
Сон оборвался внезапно, Фенрис проснулся от громкого стука. Судя по настойчивости, в дверь колотили уже довольно продолжительное время. Мабари заливался лаем в гостиной.
— Хоук! — Фенрис растолкал сонную Мариан. — Кто-то ломится в дом!
— Что? — девушка протерла глаза и огляделась вокруг. — Мы что… О, Создатель, я так крепко спала? — с этими словами она вскочила с кровати и принялась одеваться.
Положение луны за окном говорило о том, что они проспали всего-навсего несколько часов. Но Фенрис не чувствовал себя разбитым, напротив, этот странный сон будто придал ему сил. Эльфу казалось, что он проспал с полсуток, не меньше.