Он спустился вниз, к матросам и устроился возле борта корабля, вытащив двуручник из ножен.
Некоторое время он простоял так в гордом одиночестве, задумчиво поглаживая холодную рукоять меча.
—Поосторожнее тут, срежешь нам мачту, и будем дрейфовать по Недремлющему морю пока не состаримся!
Пакостный смех, и вкрадчивые шаги. Хоук...
Фенрис собрал волю в кулак, чтобы не огрызнуться. Он не понимал, каким образом, но эта девушка вызывала в нем просто бурю необъяснимых эмоций.
— Как себя чувствуешь? — спросила Хоук, облокотившись на борт корабля.
Она уже накинула мантию и заплела волосы в косу.
С лица сошла нездоровая бледность, только темные круги под глазами давали понять, что вчерашняя ночь не самым лучшим образом отразилась на ее состоянии.
— Со мной все в порядке, — буркнул Фенрис и хрустнул пальцами, разминая суставы.
Ему хотелось узнать, как она, что думает о случившемся, не больно ли ей? Но слова все не шли. Они молча смотрели, как корабль поднимается на волнах, подгоняемый попутным ветром. Издали доносились крики матросов, Изабелла принялась командовать, жизнь на судне потекла своим чередом.
Фенрис боялся погружаться в дебри собственного разума, ожидая найти ответ, который он не смог бы принять. Поэтому продолжал делать то, что у него получалось лучше всего: молчал.
— Фенрис, я, конечно, привыкла к этой твоей напускной мрачности, но сегодня с тобой что-то совсем не ладно...
Хоук толкнула его плечом, и эльф вяло поморщился.
— Неужели я чем-то обидела тебя? — девушка уставилась на него, театрально поморгав большими глазами, полными искреннего раскаяния.
Нет, это просто невозможно! Когда она делала так, Фенрису действительно хотелось сказать, что все в порядке, потом улыбнутся, и даже, быть может пошутить!
Но сейчас не шло.
Он злился на нее.
За эту проклятую идею поплыть в Вал-Шэвен: ведь невесть знает, что с ними там приключится, найдут ли они чью-то пропавшую дочь, за которую обещали заплатить огромную сумму... Неспокойно было на душе, а вчерашние события еще больше подстегнули это состояние. Он опасен для нее, еще немного, и он навредил бы ей больше. Страх и неизвестность тисками сдавливали горло. Фенрис не знал, что сказать.
Хоук потянула к нему руку и ухватилась за мизинец. Эльф вздрогнул, и хотел было одернуться. Но Хоук закусила губу, и принялась трясти его за палец.
— Мирись, мирись, мирись! И больше не дерись!
От неожиданности и ее сосредоточенного выражения на лице, он еле сдержал смех.
— А если будешь драться... — Хоук подняла голову и пристально уставилась на него.
— То что будет? — растерянно спросил эльф.
— То я буду кусаться!!! — победно выкрикнула Хоук и отпустила его мизинец, расхохотавшись.
И Фенрис рассмеялся тоже.
Что же она делает с ним? Почему рядом с ней у него получается то, что с другими не выходит?
— Ветер вам в спину, господа, и якорь в горло! — подошел Варрик, вовремя завершив неловкую паузу в беседе.
Он прищурился, глядя на Хоук, та показала ему язык и уставилась куда-то вдаль.
— Фенрис, не составишь ли мне компанию в алмазный ромб?
Эльф кивнул, и хотел было пойти вслед за гномом, как вдруг рядом выросла фигура Изабеллы.
— Азартные игры на моем судне запрещены... — мрачно, но грозно произнесла пиратка.
Варрик всплеснул руками.
— Ривейни, чтож нам делать то всю оставшуюся дорогу?
— Хочешь, на весла посажу? — усмехнулась Изабелла, — Или драить палубу? На ней, после вчерашнего шторма, мусора, хоть лопатой греби!
— Нечего прохлаждаться! Здесь освобождение только у Хоук! — появившийся Андерс одарил девушку улыбкой
— Давайте-ка, помогите! Варрик, спустись в трюм и доложи обстановку, что-то ребята застряли! Если увидишь кого за бутылкой, гони в шею ко мне, я им быстро мозги вправлю, нечего в дневное время баловаться! А ты, Фенрис, помоги наверху, надо навести порядок на судне! Ненавижу, когда грязь!
Фенрис усмехнулся. Изабелла могла не мыться неделями, приставая к Хоук с вопросом, надо ли ей принять ванну, а на своем корабле грязи не терпела.
Эльф не задумывался о выражении своих чувств и эмоций до момента знакомства с Хоук.
Будучи в рабстве, у него не было к тому никакой возможности и желания.
После побега, он неоднократно замечал за собой способность складно изъясняться, когда того требовала ситуация, но все равно, никак не мог избавиться от дурной привычки молчать большую часть времени.
Если бы не Хоук, с ним, наверное, можно было помереть со скуки. Каким-то неведомым образом, девушке удавалось разговорить его. С ней он стал замечать, как все чаще вслух выражает собственное мнение, говорит спутникам такое, о чем раньше предпочел бы смолчать. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь, его серьезность сменится приподнятым настроением, и вечно-мрачный эльф даже будет шутить.
Раньше, его гнев снимался усиленной тренировкой, вкладывался в мощные удары меча, болью отзываясь в мышцах, теперь же, он мог просто крикнуть, вспылив, обращаясь к улыбчивой Хоук. Начать спорить, доказывать свою точку зрения, вызывая внутри настоящий бунт. Его прошлое отчаянно конфликтовало с настоящим. Он отказывался принимать нынешнее положение вещей, но при этом упорно проигрывал бой, с каждым разом пытаясь прятать сомнения, находить какие-то оправдания повышенному интересу к ней.
Хоук.
Весь его бунт сводился к этой звонкой фамилии, которая билась в висках, заставляя Фенриса отчаянно искать причины, но не делать выводов.
Как-то вечером, он обратил внимание на то, что девушка увлеченно писала что-то, в небольшой книге, перетянутой мягкой кожей. Изабелла отправилась спать в каюту, передав управление судном одному из матросов. Андерс расположился на спальнике под открытым небом, тихо переговариваясь с Варриком. Гном ухаживал за арбалетом, проверяя, не оставил ли шторм каких-нибудь повреждений на его Бьянке.
Фенрис хотел присесть рядом с девушкой, но заметил, что она намеренно отошла дальше, к носу корабля, и расположилась там, уложив свою загадочную книгу на колени. Над страницами парил небольшой голубоватый огонек, освещая ее деятельность. Она закусила губу, наморщила лоб и сосредоточенно водила рукой по бумаге, периодически поглядывая то на море, то на луну, освещавшую водную гладь.
Не выдержав, эльф все же прошел к ней и тихонько разложил спальник неподалеку.
Хоук подняла глаза, посмотрела на Фенриса с любопытством и снова склонилась над своим делом.
— Что ты там пишешь? — спросил эльф, вроде бы безразлично, но мысленно укорив себя за глупое любопытство.
Хоук захлопнула книгу, перевязав кожаным шнурком. Магический огонек погас.
— Когда-нибудь, если я доживу до старости, мне будет приятно вспомнить все наши приключения, — задумчиво ответила она.
— Это, выходит дневник?
— Угу.
— А про меня там есть? — Фенрис улыбнулся уголком рта, предвкушая реакцию Хоук, готовясь к тому, как она вспылит, но девушка опустила голову, пряча глаза за челкой.
Смолчала.
Перекинувшись с Хоук всего парой фраз, его сознание с головой окуналось в новые эмоции, которых он никогда не испытывал ранее.
Все это было побочным эффектом, вызванным жутким ритуалом: он просто не помнил, как это. Любопытствовать, шутить, улыбаться, спорить, обсуждать увиденное.
Без сомнения, он делал эти простые вещи раньше, но далеко не с каждым это получалось сейчас. А вместе с ней выходило само собой.
Хоук почесала переносицу, убрала свой дневник в наплечный рюкзак и растянулась на спальнике рядом с эльфом. Их разделяло предательски малое расстояние, можно было протянуть руку и коснуться друг друга.
Фенрис уже привык к странному поведению лириума рядом с ней. Он мог дотронуться до нее, это не вызывало никакой болезненной реакции. Но лишь в том случае, когда она не колдовала. Фенрис поежился, вспоминая вчерашнюю долгую ночь.
— Хоук... — начал было он.
Девушка легла на бок и подложила руку под голову.
— Фенрис, я знаю, что ты хочешь сказать.