Выбрать главу

- Кто мог предположить...

Антон, нервно ломая спички, закурил:

- Да, чистая работа, ничего не скажешь. Мат в два хода!

- Главное - озеро, Антон. Есть еще надежда...

- Что озеро! Думаешь, там сохранилось что-нибудь? Не-ет, пожалуй, мы уже бессильны. И как ни горько признавать поражение, а придется. - Он бросил недокуренную сигарету, сел на землю. - Но кто мешает нам, кто? Ты посмотри на это. Какой толчок должен быть, чтобы сдвинуть такую уйму грунта. Нет, мы с тобой два кустаря-одиночки. И к тому же, кажется, выпустили из бутылки такого джинна... - Антон вздохнул, потом взглянул на часы. - Однако время связи с Отрадным.

Максим вынул рацию, надел наушники. База ответила сразу.

- Вас слышим. Как успехи? - послышался бодрый голос практиканта Геры.

- Все хорошо, - устало ответил Максим. - Как вы там?

- Порядочек, Максим Владимирович! Только вот телеграмма из института.

- Читай.

- Значит, так... "Отрадное. Главпочта. Платову, Колесникову..."

- Ну что ты замолчал?

- Да тут, понимаете, такое... - Гера явно медлил, нехотя прочитал: Вот... "Профессору Платову немедленно прибыть в институт. Доценту Колесникову свернуть экспедицию, распустить штат, отправить малой скоростью снаряжение и оборудование, следовать в институт. Срок - неделя. Подпись - Победилов".

- Что-что?! Повтори! - Максим сдернул наушники и нацепил их на голову Антона. Тот выслушал телеграмму с каменным лицом:

- Та-а-ак... Приехали! Гера, ты вот что... Телеграфируй в институт, что мы в маршруте, на базе будем дня через три. Ну и... пока все. Завтра связь, как обычно. Привет всем! - Он неторопливо снял наушники, помял папиросу, чиркнул спичкой.

Максим вскипел:

- Что это значит, Антон?

- Не знаю. Во всяком случае, ничего хорошего.

- Но ты позвонишь им?

- Конечно, позвоню. Однако боюсь - это не изменит дела. Телеграмма похожа на приказ.

Через два дня состоялся телефонный разговор с институтом. Трубку взял профессор Победилов:

- А-а, Антон Дмитриевич! Привет! Очень рад, очень рад! Вы что же, всё там, в тайге? А у меня для вас новость. Да-с! Бросайте все и езжайте домой. Немедленно! Предстоит командировочка э-э... совсем другого рода. В Канаду.

- В Канаду?!

- Да, в Канаду - в Монреаль, по приказу самого министра. В порядке, так сказать, научного обмена. Года на два, не меньше. Что же вы молчите?

- Думаю. Но зачем такая спешка? Могу я провести отпуск здесь?

- Что вы, что вы, Антон Дмитриевич! Командировка с первого июля. А всякие там оформления и прочее, разве вы не знаете? Ехать придется с семьей.

- Понимаю, но как же лаборатория?

- Лабораторию передадим Колесникову. Не возражаете?

- Конечно, нет.

- Вот и отлично. Так что ждем! - Победилов повесил трубку.

- Все слышал? - обратился Антон к сидящему рядом Максиму. Тот молча кивнул.

- Надо ехать, Максим, - вздохнул Платов. - И мне и тебе. Не будем прощаться с Вормалеем навсегда, но...

- Все ясно, Антон.

- Хочешь сходить на озеро?

- Надо, сам понимаешь.

Антон скомкал папиросу:

- Ну что же, две недели дам. Но не больше. Дела не позволяют.

- Спасибо и на этом. Когда едешь?

- Сегодня, чего тянуть. Дел там действительно невпроворот. А здесь... Днем больше, днем меньше...

- Да, конечно, - согласился Максим.

Они вышли с почты, пересекли тихую деревенскую улицу. Долго шли молча, приближалось расставание. Антон пожелал Максиму только одно:

- Иди не в одиночку на Лысую гриву.

- Нет, в одиночку, Антон. Сам понимаешь, иначе нет смысла.

- Ну смотри. Я не могу запретить тебе этого, как не могу отнять твоей мечты. Хочу только предостеречь. Пожалуй, будь я на твоем месте, поступил бы... точно так же.

- Спасибо, Антон...

- Чего уж... Ну! - Он крепко стукнул Максима по плечу, тот прижал свою щеку к небритой щеке Антона.

5

Это было как чудо, о котором не мог и мечтать Максим. Он приехал в Ленинград на очередной научный семинар, как зачарованный ходил по улицам и площадям этого удивительного города, овеваемого весенним ветром, и вдруг увидел ее.

Лара шла по аллее со стороны Исаакия, шла задумавшись, глядя под ноги, и, конечно, не видела его. А он как остановился у памятника Петру, так и застыл от неожиданности, не в силах ни окликнуть ее, ни пойти за ней следом. Только тогда, когда она обогнула монумент и, свернув к Дворцовому мосту, смешалась с толпой, он словно очнулся и бросился следом, стараясь не потерять ее из виду.

Лара была уже далеко. Она шла все так же, опустив голову, не обращая ни на что внимания.

- Лара!

Она обернулась.

- Лара...

Глаза ее широко раскрылись, губы дрогнули, руки, словно в испуге, поднялись к груди. Несколько мгновений она смотрела на него, будто вспоминая что-то давно забытое, потом слабо вскрикнула. Он взял ее холодные тонкие пальцы и молча прижался к ним губами.

- Ларуся, милая... - прошептал он.

Она грустно улыбнулась:

- Я знала, что ты найдешь меня. Только очень уж долго пришлось ждать...

Этот день пролетел как одно мгновение. Теперь, когда опустилась ночь и приходилось расставаться, Максим вдруг понял, что и чудо кончается, и самая прекрасная сказка не продолжается бесконечно.

Она коснулась ладонью его щеки:

- Надо прощаться! Максим!

- Уже?

- Да. Где ты остановился?

- В Петергофе, в университетском общежитии. Это на электричке с Балтийского вокзала...

Она рассмеялась:

- Знаю, прекрасно знаю. Давно было пора отправить тебя домой. Когда ты доберешься теперь до этого общежития...

- Ерунда! Подумаешь, Петергоф!

- Никаких Петергофов. - Она решительно взяла его под руку. - Сегодня ты мой гость, пойдем ко мне. Это здесь, рядом.

- Идти к тебе?! Но как же...

Она нахмурилась, легко вздохнула:

- Я живу одна, Максим. Вернее, с дочкой. Но сейчас она с папой на даче. Замужество мое было неудачным. И мужа моего больше нет. Для меня нет. И как человека тоже. И хватит об этом! На той квартире, где я живу сейчас, он не был ни разу. Это папина квартира. Вот и все... Идем! О себе не говори ничего, я знаю. В прошлом году проездом в Монреаль у меня были Антон и Света.

- Как?! И он ничего не написал мне!

- Не сердись на него, Максим. Я взяла с них слово никому не говорить, не писать обо мне. Мне хотелось, чтобы ты... сам нашел меня.

- Ларуська... - Он осторожно прижался губами к ее дрогнувшим ресницам.