Где он? Как попал сюда? Максим попытался вспомнить, что произошло перед этим. Но память подчинялась ему с трудом... Ночь, дождь, холод, тяжелая дорога, невероятная усталость. А потом... потом... Что же было потом?
И вдруг вспомнил все: тихие протяжные звуки в ночной тьме, запах астийского эдельвейса, голубой тор, словно сгусток светящегося тумана, опускающийся медленно и беззвучно. Он снова представил ту страшную минуту, когда пылающая громада надвинулась на него, дохнула пламенем ему в лицо. Вспомнил, что заставил себя подняться, чтобы встретить свою смерть, если это была она, мужественно, с достоинством... Потом пламень угас, стало совсем темно, но, когда глаза привыкли к темноте, сквозь сетку дождя Максим разглядел тускло поблескивающую стену, исчерченную мозаикой кругов, ромбов, треугольников. Таинственный тор оставался неподвижным, но один из кругов, ближе всего расположенный к Максиму, вдруг засветился, а затем превратился в круглый люк высотой с человеческий рост.
Тихий знакомый голос произнес:
- Войдите, Максим!
Он чувствовал, что не может сделать и шага - силы окончательно оставили его. Но тот же голос нетерпеливо потребовал:
- Входите!
Он смог лишь подняться на нижний обрез освещенного туннеля и сразу же опустился на днище. Мерцающий полумрак опутал его. Крышка люка беззвучно закрылась, и Максим провалился в черное безмолвное небытие...
И вот теперь - пробуждение в этом странном помещении. Максим приподнялся и огляделся, потом встал со своего ложа.
Комната имела форму высокой шестигранной призмы и меньше всего была похожа на жилое помещение. Все шесть ее стен напоминали сплошные пластины полированного нефрита. Таким же был, по-видимому, и потолок. Пол покрывал густой белый пластик, похожий на литую резину. Этот интерьер мог показаться элегантным, если бы в голове все-таки не вспыхнула мысль о сверхсовершенном застенке. В то же время слишком странный каземат! Странным был воздух, будто напоенный ароматом цветов, странным был свет, пронизывающий потолок и стены, странным было это ложе - ни простыни, ни подушки, ни одеяла - сплошной брус того же белого пластика.
Максим подошел к стене, из-за которой особенно ясно доносился ритмичный гул, и, приложив ухо, постарался уловить какие-нибудь другие звуки. Однако не успел он коснуться стены, как раздался тихий щелчок, и стена... исчезла. Яркий солнечный свет ослепил Максима, и он зажмурился, а когда открыл глаза, то чуть не вскрикнул от изумления.
Морская гладь простиралась далеко во все стороны. А в нескольких шагах от Максима, у самого подножия каменной лестницы, полого сбегавшей вниз, кипел прибой. Бирюзовые волны ритмично накатывали на берег. Чайки реяли над ними, а крепкий влажный ветер дул в лицо, неся с собой свежесть и запах моря.
Максим с жадностью осматривался. Он быстро убедился, что попал на остров - на небольшой остров, километра три длиной. Он довольно высоко поднимался над морем, а его крутые склоны, имевшие террасы, сплошь были покрыты лесами, такими пышными, что, казалось, остров покрыт кипящей зеленой пеной, над которой высились, как свечи, узкие белые здания, искрились на солнце серебристые купола, сверкали белые ажурные беседки и массивные пролеты лестниц.
Здание, которое только что покинул Максим, тоже узкое и высокое, располагалось в нижней части склона, метрах в десяти над морем. Оно было сложено из камня, белого с голубоватыми искорками, из того же камня, что и площадка перед ним и лестница, идущая вниз к воде. Максим обратил внимание на небольшую сигароподобную гондолу, лежащую на двух металлических полозках, круто взбегавших к вершине острова. Он увидел, что легкие паутинки таких полозков тянутся и от других зданий и беседок, сплетаясь в причудливую сеть, опоясывающую весь остров.
Ничего подобного Максиму не доводилось видеть. Неужели это новое средство передвижения? По-видимому, так - в гондоле вполне могли уместиться два-три человека. Только как выдерживают их столь тонкие полозки? И зачем понадобилась такая уйма путей на небольшом острове?
Он вышел на площадку, опоясанную невысокой балюстрадой. Куда же он все-таки попал? Далеко на юг, если судить по растительности... да и по всему вообще - и солнцу и морю... Только почему оно такое голубовато-зеленое, здешнее солнце, да и небо, и листья тоже с голубоватым отливом. Не сон ли это?
Да и деревья вокруг какие-то непонятные. Вот только этот куст он, пожалуй, узнает. Сирень! А все остальное... Максиму вдруг стало не по себе. И почему пусто вокруг? Что за мертвое царство?
Максим решил идти наверх, но не успел он ступить на дорожку, огибающую виллу, как слабый шорох раздался у него за спиной и тонкий аромат эдельвейса заглушил запах моря. Привычное чувство надежды и отчаяния током пронзило Максима: "Нефертити?.." Он обернулся. И увидел ее - таинственную незнакомку. В памяти всплыло то далекое утро - над тихим таежным озером. Максим сделал шаг навстречу и решительно проговорил:
- Я знаю, сейчас вы исчезнете... как всегда, а я проснусь и... И все-таки, прошу вас, скажите, кто вы, откуда вы пришли? И что все это значит?
Девушка ответила:
- Меня зовут Миона. Здесь я живу. Вы у меня в гостях. Вы можете мне не поверить, но это так...
- Где этот остров, в каком море? - нетерпеливо начал допрашивать Максим.
- Сейчас вам кое-что будет понятно. Идите вот сюда. - Она подошла к гондоле, откинула прозрачный колпак. - Садитесь.
- А вы? - Максим поспешно сел в аппарат.
- И я с вами. - Девушка села рядом с ним, задвинула фонарь, потом нажала несколько клавиш на приборной доске, ногой коснулась педали. Гондола устремилась вверх. В несколько мгновений лес, море, белые свечи домов остались далеко внизу. На миг мелькнули вершина острова и большое озеро. И вот они уже скользнули вниз, к самой земле, миновали раскрытые ворота низкого куполообразного здания, промчались узким полуосвещенным туннелем и оказались в просторном высоком зале.