Я перевожу взгляд на доску.
«Ричи Тозиер – мерзкий вшивый гей. Берегите свои задницы».
Комментарий к ГЛАВА 3.
оставляйте, пожалуйста, комментарии, это очень важно для меня
========== Глава 4. ==========
***Наверное, если бы дело происходило в глупых книжках, я бы сказал, что эта ситуация – с надписью на доске – стала переломным моментом в моей жизни. Что я осознал свою ничтожность, извинился перед Ричи и мы стали лучшими друзьями.
Нет, переломный момент только должен был произойти, и я жил, даже не подозревая о нем.
Никто в классе, ни директор, ни учителя не узнали, что эту надпись сделал я. Стен, Билл Беверли, конечно, молчали при всех, но наедине высказали мне, что думали обо мне.
- Эдди, мне кажется, ты настоящая заноза в заднице. Оставь бедного Ричи в покое. Он пережил драму, он второй день находится в новой семье, а ты портишь ему жизнь, - говорит Беверли, недвусмысленно приподнимая брови.
- Если бы ты не был моим другом, я бы тебя за это ударил, - говорит Стен, не вынимая руки из карманов.
Билл молчал, но смотрел осуждающе. Мне показалось, что в один момент я лишился всех своих друзей. Когда они стали такими борцами за справедливость? Что происходит? Почему всего за пару дней моя размеренная жизнь потекла не в том направлении? В чем я провинился?
- Ладно, я не буду больше так издеваться над ним. В школе, - добавил я.
Признаюсь, вид плачущего Ричи вывел ненадолго меня из себя. На минуту я подумал, не перегнул ли я палку, но потом решил, что это меньше из того, что я мог сделать. Но на время я решил дать ему перерыв.
Мы стали избегать с Ричи друг друга. Мы не ссорились, не ругались, мы даже не разговорили. В школе мы проходили мимо друг друга, дома – тоже. Я игнорировал его, как будто он был просто предметом мебели, не больше. Родители пытались поговорить со мной, но я начинал симулировать приступ астмы, и меня отпускали к себе в комнату с зажатым в руке ингалятором, которым я даже не пользовался.
Я слышал, что в своей комнате Ричи по вечерам играет на гитаре, а потом пьет чай с моими родителями, как самый полноценный член семьи, в то время как я сидел наверху в одиночестве и упивался собственной ненавистью. Я не мог признаться себе, что в принципе, он даже смешно шутит, потому что некоторые обрывки их разговоров долетали до моей комнаты, но я был настолько зол и непреклонен, что решал лучше голодать, чем спускаться к ужину, когда Ричи еще был за столом.
Однажды я услышал, как отец сказал маме:
- Барбара, дай ему время. Эдди непростой ребенок. Он привыкнет, вот увидишь. По крайней мере, он больше не закатывает истерики.
- Ты думаешь, молчание лучше истерик? – неуверенно спросила мама.
- Иногда да.
Я кусал губы до крови, подтягивал к колени к подбородку и тихо плакал. Я расковырял царапину, которую получил, упав на Ричи в первый день в его новой школе. Я надеялся, что я занесу себе заразу, мне придется ампутировать ногу, и я мру. И тогда они заплачут из-за меня, но будет уже поздно. Но это была всего лишь царапина.
Мне не хотелось его видеть, мне не хотелось даже думать о том, что он существует. Я решил пойти по пути меньшего сопротивления – не замечать его.
В школе он теперь начал вовсю общаться с Беном и Майком Хенлоном, они стали прям неразлучной троицей. Учителям он нравился. Несмотря на неаккуратность, Ричи обладал выдающимися способностями в математике и физике, быстро справлялся с контрольными по всем предметам, и в случае чего, помогал другим. Я никогда не просил его о помощи, но для меня было страшным ударом, когда я увидел, как Стен и Ричи после уроков сверяли ответы в контрольной работе.
- Стен! Какого черта?! Ты что, начал общаться с Тозиером?!
- А что, это запрещено? – Стенли поправил кудрявую челку, - мы просто говорили об учебе.
- Я просто… Я думал…
- Брось, Эдс. Все забыли о том дерьме, что ты написал. Или не забыли, но сделали вид, что им плевать. Положительные качества Ричи в любом случае перевесили. И он ни разу не дал повода подумать о нем так, как ты хотел бы, чтобы о нем думали все.
Мне нечего было на это возразить своему другу еврею. Наши тусовки у него дома стали все реже и короче. Билл все торопился к Беверли, а оставаться со Стеном наедине мне не хотелось – после того, что произошло, мне казалось, что он меня предал. Я думал, что недалек тот день, когда я приду в класс на уроки, и увижу, что Стен сидит с Ричи.
И если я говорю, что мы никак не контактировали с Ричи, то я именно это и имел в виду.
Однажды Стен заболел, а Бен уехал с родителями на все выходные и в понедельник не смог прийти на уроки. Я сидел один, Ричи тоже. Учительница химии, миссис Монтгомери, решила провести лабораторную работу, а реактивов на всех не хватало. Не поворачиваясь к нам от доски, она сказала:
- Эдди, сядь к Ричи, я дам вам один набор реактивов.
На что я невозмутимо ответил:
- Но здесь никого нет, миссис Монтгомери.
Учительница обернулась на меня и смерила презрительным взглядом. Химия – единственный предмет, в котором я не понимал ничего, и вытаскивал средний балл только при помощи Стена. Она это знала, и не любила меня. А еще я всегда отказывался стирать с доски мел из-за астмы, которую она считала не более чем выдумкой, чтобы косить от уроков и других поручений. В кассе все затихли.
Все как-то поняли, и учителя тоже, что меня лучше не доводить лишний раз, называя Ричи моим братом. Учителя относились к нам как к обычным одноклассникам, и старались лишний раз не сбивать нас лбами, потому что знали – «я слабый ребенок, который остро на все реагирует». Но миссис Монтгомери было все равно. Она повторила свой приказ, а я так же невозмутимо посмотрел на парту Ричи, за которой он застыл с карандашом в руке, и повторил, что не вижу свободных мест.
- Тозиер, сядь к Каспбраку.
- Нет, – ответил Ричи, - я не буду сидеть с ним.
- Вы ведете себя, как малые дети, - учительница стукнула ладонью по столу, - живо сели вместе, я сказала!
Я продолжал сидеть на своем месте, Ричи тоже.
Не знаю, что было бы, если бы Билли не попытался спасти ситуацию.
- Мм-м-м-мисис Монтгомери, я с-с-с-яду к Эдди, а Б-бебеверли к Ричи.
Так и порешили. Билл продолжал весь урок посылать в меня ядовитые взгляды, и оба мы контрольную, конечно, завалили.
Но мне было все равно.
Выходя из кабинета, я столкнулся с Ричи в дверях – тот посторонился, будто я его ошпарил своим присутствием, и молча вышел следом, даже не посмотрев в мою сторону.
Не могу сказать, что это было то, чего я добавился – но уж лучше, чем ничего.
***
Однажды вечером я возвращался после кино домой один. Стен должен был вернуться домой раньше, чтобы помочь матери, и поэтому он свернул на другой улице, чтобы поскорее оказаться к себя, а Беверли и Билл должны были остаться дома у нее до утра, так как у ее отца была ночная смена. Иногда мне казалось, что Билл просто сходит с ума от своих чувств к самой обычной девчонке, но ничего не мог поделать. Билл и до ситуации с новеньким начал от меня отдаляться, а сейчас мои слова и вовсе не были авторитетными для него.
Я почти подъезжал к дому, когда услышал за своей спиной самый страшный голос:
- Эй, маменькин сукин сынок!
Я решил не оборачиваться, потому что знал, кому принадлежит голос – Генри Бауэрсу, старшекласснику, который со своей свитой тупоголовых дружков наводили страх на всю школу. В том числе и на меня. Генри носил при себе нож, это ни для кого не было секретом, и я был четко уверен, что ему ничто не стоит пустить его в дело. Он приставал и к нам, но дальше толчков, легких ударов под зад и обзывания они ничего себе не позволяли. Знали, что я – больной, и если со мной что-то случится, они огребут по полной.