Тайвелл находился в тропических широтах. Сумерки здесь длились недолго. Спустилась ночь, и из тумана за стенами доносились раскатистые крики огромных зверей, слышные даже через шум города. Отраженный свет Тайвелла окутывал все снаружи размытым оранжевым ореолом.
Через час после наступления ночи явился лорд Тиндалл. Его гвардейцы с грохотом распахнули двери, и он величественно шагнул в зал. Для человека столь маленького роста — что лишь подчеркивала груда заплесневевших мехов, в которые он кутался от холода, — он держался на удивление надменно. Он подошел к капитану Аресу, всю дорогу глядя космодесантнику в глаза, а его свита текла за ним следом, подобно маслянистой болотной воде Дульциса, и не слишком-то отличаясь ароматом от этой воды. Зал наполнился запахом теплых, влажных тел людей, которые редко мылись, хотя и часто бывали мокрыми.
Джадриэль бросил взгляд на Бедевора, напоминая о необходимости соблюдать приличия, но сержант проигнорировал его. Арес наклонил голову.
Тиндалл важно уперся тростью в пол и протянул руку, демонстрируя печать Империума. Арес посмотрел на нее и приподнял брови.
Бедевор презрительно усмехнулся и сделал шаг вперед. Джадриэль остановил его, выставив руку поперек груди. Тиндалл не отреагировал, но его стражи шагнули ближе, неуверенно теребя свои лазерные винтовки.
Джадриэль покачал головой, глядя на стражей, и они отступили. Придворные зашептались, нарочито прикрывая рты ладонями. Среди массы аристократов явственно выделялись около дюжины представителей имперского правительства. Они не перешептывались и не улыбались.
— Вы не кланяетесь! — возмущенно прошипел мажордом.
— Мне ни к чему кланяться, — ответил Арес. — Я — Адептус Астартес. Я готов предоставить вам свое уважение и помощь, но не подчинение.
Тиндалл нахмурился, но заставил себя улыбнуться.
— Не стоит, не стоит! — проговорил он. — Капитан Арес из Красных Крыльев! — Лорд издал короткий отрывистый смешок — торжествующий, полный самодовольства звук, который начинался с причмокивания губами, похожего на поцелуй. Красным Крыльям предстояло узнать, что такой смех входит в число его привычек. — Господа мои! Добро пожаловать на Дульцис. Давно уже на нас не снисходило благословение столь прославленных гостей. Герои Баала! — Он снова хохотнул. — Мой народ празднует ваше прибытие. С тех пор как Великий Разлом расколол небо, они живут в страхе. Теперь же они смогут взглянуть вверх и, если ночь будет ясной, увидеть огни вашей крепости, надзирающей за ними с небес.
— Мы не намерены задерживаться, лорд Тиндалл, — пояснил Арес. — Владыка Данте поручил нам исследовать миры этого субсектора. Он прилагает великие усилия, чтобы защитить этот регион от всех угроз.
— Прекрасно! Прекрасно! — воскликнул Тиндалл. Он повернулся к своей свите. — Может быть, они даже защитят наш город от грязевых угрей и ракообразных!
Придворные подобострастно засмеялись.
— Они опасны, эти местные виды? — спросил Бедевор.
— Опасны, сир ангел? Опасны?! — Еще один взгляд в толпу, вызвавший новый приступ льстивого смеха. — Со всей ответственностью могу заявить, что, будь они чуть более опасны или найдись на этой планете еще одна, пусть самая крошечная, угроза, Дульцис претендовал бы на переклассификацию и статус мира смерти. Разве не так, адепт Ковас?
Ковас, глава имперской делегации, одетый в серую мантию Адептус Администратум, наклонил голову:
— Да, лорд-командующий.
— Впрочем, пусть они и опасны, но отменно вкусны! — заявил Тиндалл под вымученный смех придворных. Он хлопнул в ладоши. — До вольно шуток! Прошу, господа, занимайте свои места. Настало время для небольшого празднества, думается мне.
— Мой господин, я благодарю вас за гостеприимство, — сказал Арес, — но мы должны приступить к выполнению своей задачи. Нам следует сперва поговорить с вашими чиновниками и чиновниками Империума, чтобы выяснить, какие опасности угрожают планете. Вы должны понимать, что сейчас — время невиданного смятения, и мы…
— Да, да, всему своя пора. Мой народ празднует, и то же намерен делать я, а вы присоединитесь ко мне, капитан. Вместе с вашими офицерами. Завтра мы будем вести беседы о делах управления. Сегодня, — он ударил тростью об пол, — мы пируем!