Придворные отозвались радостными восклицаниями. По сигналу в зал поспешили слуги, несущие столы и кресла, а за ними вприпляску последовали музыканты, играющие на пронзительно воющих инструментах.
— Это будет долгая ночь… — вздохнул Бедевор.
Красным Крыльям предоставили почетные сиденья за главным столом. Лорд Тиндалл щедро угощал своих гостей кислым вином Дульциса и мясом, которое подавали на огромных блюдах. Оно оказалось на удивление вкусным — настолько, что даже Бедевор не жаловался, пока Тиндалл многословно повествовал о своих достижениях, на деле весьма скромных.
В ответ на разглагольствования хозяина космодесантники только сильнее налегали на еду — Арес поощрял их. Рацион долгие месяцы состоял в основном из пустотных пайков, и мясо весьма радовало воинов. Красные Крылья потрясали местных жителей количеством поглощаемого. Придворные осыпали гостей любезностями и пытались завязать разговор, но Арес коротко дал им понять, что оборона мясоперерабатывающих заводов от местной фауны не входит в задачи Космодесанта. Только позже, когда музыка стала более буйной, а толпа развеселилась, приблизились адепты Терры. Лишь тогда Арес отставил в сторону тарелку, встал и отсалютовал им, а затем дружелюбно протянул Ковасу руку.
Делегация состояла из полудюжины адептов в различных официальных облачениях. Ковас был худощавым ухоженным человеком с продолговатым черепом и глазами, которые казались слишком маленькими для глазниц. Эти глаза смотрели спокойно, и хотя окружавшая их кожа покраснела и покрылась пурпурными прожилками, во взгляде адепта сквозила сталь. Космодесантники увидели сразу.
— Господа, — приветствовал их Арес.
— Я — администратор Ковас, полномочный представитель Адептус Администратум. Он пожал латную перчатку Ареса. Его ладонь едва смогла обхватить два пальца космодесантника. — Вы облачены в доспехи даже на пиру, — заметил Ковас, протягивая руку одному из слуг.
Перчатку Ареса покрывала смазка. Полномочному представителю немедля поднесли платок, чтобы он мог вытереть пальцы.
— Мы на войне, господин. Вероятно, со стороны это похоже на дипломатические переговоры, но мы постоянно находимся в боевой готовности. Великий Разлом близко. Нас могут позвать на битву в любой момент.
— Да. Разлом. — Полномочный представитель с отвращением взглянул на кривляющихся перед Тиндаллом шутов. — Мы должны поговорить. Наедине.
Тиндалл обсуждал какие-то местные вопросы с одним из своих лордов, но явно одним ухом прислушивался к каждому слову гостей, поскольку немедленно повернулся к ним. Имперский командующий привычно хохотнул, собираясь заговорить.
— Это дела Империума, господин. — Ковас перебил Тиндалла прежде, чем он успел завершить смешок. — С вашего позволения, я хотел бы побеседовать с капитаном.
— Я должен присутствовать! — заявил Тиндалл. — Я настаиваю.
Ковас поклонился.
— Как пожелаете, господин, — с неохотой согласился он.
— Подготовьте уединенную комнату! — выкрикнул Тиндалл. — Если дела Императора не могут ждать, да будет так.
— Благодарю, господин, но сперва я должен отвести капитана на крышу.
Арес приподнял снежно-белую бровь.
— Вы сами все увидите, — пообещал Ковас.
Космодесантники поднялись из-за стола, а имперские чиновники направились к дверям. Пирующие вдруг смолкли. Музыка сбилась с ритма. На весь зал опустилась тишина.
— Да, да, пейте, ешьте, веселитесь! — воскликнул Тиндалл. — Слуги Императора с нами!
Придворные молча уставились на него.
— Пейте! — повторил Тиндалл настойчивее. — Музыка! Играйте! — Он снова хохотнул, но в его смехе звучало раздражение.
Празднество возобновилось, пусть и неуверенно.
Ковас вывел Красных Крыльев из зала. Бедевор остановился около имперского командующего и смотрел на него, пока улыбка на лице Тиндалла не застыла.
— Хорошее мясо, мой господин, — наконец сказал Бедевор и последовал за своим капитаном.
Ковас вздрагивал от холода, пока они поднимались по лестнице на крышу. Истертые влажные каменные ступени вились длинной спиралью. Космодесантники видели подобные винтовые лестницы в сотнях миров и тысячах крепостей. Но эта, на Дульцисе, казалась какой-то особенно архаичной. Огромные сабатоны шуршали о края ступеней. Здесь было тесно, и воины были вынуждены сгибаться и опираться о стены, чтобы не упасть.
Дверь из промокшего насквозь дерева открылась на железобетонную крышу, изъязвленную выбоинами ржавчины, в которых собирались лужи. Один из слуг Коваса накинул на плечи своего господина тяжелую меховую мантию. Полномочный представитель, похоже, изрядно замерз, и его губы побелели.