— Бедевор жалуется, — сказал Ламорак. — Его огорчает, что другие ордены уже восстановлены, а мы должны ждать.
— О каких орденах он говорит? — спросил Арес. — Я видел ордены, которые пострадали больше нашего, но у них меньше подкреплений и ресурсов. Или он имеет в виду Расчленителей? Я видел их магистра. Если кому и необходимо вливание новой крови, то это они. Политика — не последний аргумент в распределении ресурсов, брат Ламорак. Мы получим свое в должный срок.
— Это не мое мнение.
— Тогда зачем делиться им со мной? Я знаю Бедевора. Или наш брат имеет в виду кого-то вроде Золотых Сынов, один из орденов, почти полностью уничтоженных при обороне Баала и сохранивших от прежних порядков лишь имя? Мы же благословлены. Нас стало меньше, нашего флота больше нет, однако ни одного из наших пустотных фортов не было при Баале. Не отправив их в бой, магистр Пеллинагрор поступил жестоко, но верно.
— И теперь мы расплачиваемся за недостаточный вклад в кампанию. — В голосе Ламорака сквозил легкий оттенок фальши. Он, как и Бедевор, все еще не воспринимал себя как одного из Красных Крыльев.
— Мы истекали кровью не меньше, чем другие, защищая Кровавых Ангелов. Пеллинагрор предвидел, что за битва нам предстоит. Он отправился на смерть, зная о ее неотвратимости, но спас наш орден. Что сталось бы с нами без пустотных фортов? Остаться разбитыми и бездомными — вот какой была бы наша участь. Если Данте и вправду хочет наказать нас за то, что мы оставили Пентагард вне сферы битвы, пусть накажет. Но вспомни, что на борту этой крепости, как и прочих четырех, есть машины, позволяющие создавать наших собственных братьев-примарис. Данте постарался, чтобы мы получили эти технологии как можно быстрее. Он сделал так, потому что мы способны использовать их. Нашим братским орденам не так повезло. Поэтому я повторяю: мы в лучшем положении, чем многие другие.
— Я согласен, брат-капитан, — неохотно признал Ламорак, — но таких, как Бедевор, не так-то легко убедить. Он не одинок, и волнения не ограничиваются нашим орденом. Значительная фракция среди примарисов Крови считает, что Данте слишком стар, чтобы эффективно править. Они изнывают, желая снова отправиться в крестовый поход. Я знаю их, они мои братья. Подобная служба непривычна им.
— Пусть жалуются. Они научатся подбирать слова, стоит им увидеть, каков Данте на самом деле. Я тоже считал, что его репутация преувеличена, пока мне не довелось сражаться рядом с ним при Аркус Элим. Я был там, когда он вел нас в последнюю атаку на верную смерть. Я видел, как он пал и восстал снова. Если он решит пожаловать нам полный набор подкреплений, я поблагодарю его. Если нет — я пойму, что у него есть на то причины. Я не сомневаюсь в нем. Я не стану противоречить ему. Я буду выполнять его приказы. Сам вернувшийся примарх даровал ему право командовать. Пойдите против Данте, и вы пойдете против последнего живого сына Императора. Ты служил ему. Ты понимаешь, что это значит.
Ламорак молчал, потрясенный решительной отповедью Ареса, затем попытался сменить тему:
— Завтра я начну проверку лучших из местных жителей на возможность принятия в орден.
— Хорошо. Продолжай свои исследования в каждом мире, который мы посетим. Я хочу, чтобы саркофаги были полны к тому времени, как мы закончим эту часть маршрута. Красные Крылья восстанут вновь, и мы сыграем в этом свою роль.
Тем временем они достигли своей цели — Авгурии Псайканум, помещения между пустым Либрариумом и астропатическим Храмом.
Внутри псайканума собралось больше живых душ, чем оба космодесантника увидели за всю дорогу через крепость: свыше дюжины смертных слуг кузни, столько же людей-скрипторов из Либрариума и трое техножрецов, позаимствованных на Дульцисе. Руководил всеми технодесантник Дельгор. Машины пока не работали, но были включены и готовы к использованию. Они излучали сверхъестественные энергии, от которых у Ареса болели глаза.
— Наши досточтимые слуги Либрариума помогут нам управиться с этой машиной, — сказал Дельгор, завидев прибывших. — Все работает настолько хорошо, насколько можно ожидать. Скриптор! — позвал технодесантник. — Капитан здесь.
Один из смертных выступил вперед и поклонился Аресу. Как и у всех слуг Красных Крыльев, его голова была выбрита и украшена татуировкой — символом ордена.