Угорь с силой впечатал космодесантника в палубу, погнув левое крыло. Один из наручей треснул. В шлеме надрывались тревожные сигналы. Угорь пытался полностью сомкнуть свои кошмарные челюсти. Асторат вцепился в его зубы, раздвигая их и выламывая. Кровь хлынула из искалеченных десен чудовища, прибавляясь к той, что текла из ран от топора, но угорь по-прежнему не выказывал признаков усталости.
На палубе Доломен и Бедевор увидели, что их командир в беде, и вновь обрушили свою ярость на гигантского угря, усеивая его склизкое тело болтерными снарядами. Один его бок превратился из скользкой стены в кровавое месиво за секунду отчаянного огня. Обезумев от боли, угорь замотал головой взад-вперед, все сильнее сжимая зубы.
Асторат ударил тварь кулаками, хотя латные перчатки и соскальзывали по слизи. Он не сдержал стон боли, когда один из острых зубов пробил наконец подвижное сочленение его доспеха под коленом. Броня немедля отозвалась, вбрасывая в его кровь дозу обезболивающих, но зуб так и остался в плоти, шевелясь с каждым броском головы чудовища и проникая глубже в коленный сустав.
Космодесантники на палубе осыпали тварь болтерным огнем. Идрин методично стрелял из лазерной винтовки, оставляя ожоги на шкуре. Выстрелы прекратились, когда угорь развернул свитое кольцами тело, заставив своих противников отступить. Он перекатился дальше по палубе, давя трупы и прогибая конструкцию баржи своим огромным весом.
Асторат вцепился в чудовище когтями. Оно запрокинуло голову, раскрывая челюсти, и подбросило бросило Искупителя Потерянных высоко в воздух. Верховный капеллан активировал прыжковый ранец, но турбины заглохли, и под писк сигналов, сообщающих о неисправности, он рухнул прямо в пасть твари и был проглочен целиком.
Глотка угря содрогнулась в спазме, проталкивая Астората вниз, в желудок. Броня загерметизировалась, переключаясь на внутренние системы жизнеобеспечения и отрезая воина от мира.
Искупитель пересчитал повреждения. В броне оказалось множество пробоев. Внешний панцирь был расколот в трех разных местах. Зубы твари разорвали некоторые из сервомышц, которые придавали дополнительную силу ногам, и нарушили соединения между компонентами. Поддоспешный комбинезон был разодран около колена. Собственные раны верховного капеллана тоже нисколько не утешали: разорванные связки, внутренние кровотечения и жестоко изжеванная нога.
Его тело и системы брони уже старались облегчить самую сильную боль и поддержать боеспособность. Спустя пару часов он начнет исцеляться.
Если ему удастся сбежать.
Внутри тела угря было холодно. Та же слизь, что защищала его кожу, обволакивала и глотку. Ткани выглядели пористыми по структуре.
Пищеварительный тракт содрогнулся снова, толкая Астората дальше в утробу твари. Множество сердец, собранных в связки, быстро пульсировали рядом со стенками кишечника. Бурлили внутренние жидкости. Пищевод окончился, выбросив его в озеро желудочной кислоты. Зазвенели сигналы, предупреждая о токсичном окружении. Там, где поддоспешник был разорван, кислота протекла внутрь, обжигая плоть.
— Довольно! — сказал Асторат. Он уперся ногами в стенку желудка твари. Эластичные ткани растянулись под его сапогами и разорвались. — Готовься, брат Доломен! — передал он по воксу. — Я иду наружу.
Вонзив пальцы в стенку желудка, Искупитель начал рыть плоть.
Идрин продолжал стрелять в гигантского угря. Кровь, заливающая палубу, собиралась в открытых трюмах раньше, чем успевала стечь наружу, поднимая на волнах клубки меньших угрей и позволяя им добраться до сражающихся людей.
— Пора валить отсюда! — крикнул мужчина. — Такого огромного угря нам не побороть.
Из лодки Селлев доносился треск пулемета. Море кипело движениями змееподобных тел. Сухое шипение угрей стало громче стука дождя. Казалось, на Астартес и смертных кричит сама природа.
— Держи позицию! — велел Доломен. Он переключил внимание с гигантского угря на его меньших сородичей, болтером и граната чищая путь к краю центрального трюма.
Затем одно за другим стремительно произошло несколько событий, за которыми Идрин едва мог уследить. Доломен прыгнул ногами вперед в центральный трюм, где исчез под грязной водой. Бедевор продолжал стрелять в гигантского угря из болт-пистолета, отмахиваясь цепным мечом от существ, извивающихся на палубе. Угри кусали воина за ступни и щиколотки, но только ломали себе зубы о керамит. Сапоги Идрина не предоставляли такой защиты, и он был вынужден взобраться на борт, где неуверенно балансировал над лодкой Селлев. Ей приходилось еще хуже — она бросила пулемет и отступила в кабину рулевого, откуда отстреливалась от угрей через разбитое окно.