— Вижу, — согласился Асторат.
— Как твоя нога, господин? — спросил Бедевор.
Верховный капеллан согнул и разогнул колено:
— Эта рана заживет.
— Мы должны вызвать подкрепление, взять запасные части брони с «Эминенс Сангвис». Может быть, вызвать и Артемоса, чтобы он занялся твоими ранами, — предложил Доломен.
Они приближались к архипелагу, где все острова густо поросли черными деревьями. Асторат вглядывался в глубину болот.
— Я слышу музыку боли потерянных, — сказал он. — Мы все ближе. Наш поход во имя милосердия почти завершен. Мы будем следовать прежнему плану.
— Это не лучший план действий, — возразил Доломен. Он подошел ближе к Искупителю и понизил голос. — У нас нет данных о том, насколько сильны Джадриэль и другие. Они примарисы и, возможно, способны одолеть тебя. Если ты будешь без брони, я не смогу поручиться за твою безопасность, и к тому же ты ранен.
— Никто из нас не может поручиться за чью бы то ни было безопасность, Доломен, — сказал Асторат. — Все мы падем рано или поздно. Уйдя сейчас, мы потеряем шанс исполнить наш долг. Они — наши кровные родичи, и они заслуживают милосердия.
Бедевор отошел к носу лодки, вежливо ожидая, пока Кровавые Ангелы закончат разговор. За космодесантниками следили двое смертных: Селлев — нервно, Идрин — с отстраненным любопытством.
— Господин, мой долг — советовать тебе. Возможно, стоит предоставить Красных Крыльев их собственной судьбе. Они в любом случае погибнут. Ты не должен так рисковать собой.
— Они погибнут, но в одиночестве и без покаяния. Милосердие — моя роль, брат, — промолвил Асторат так тихо, что даже Доломен едва слышал его. — Я не обреку наших братьев на безумие и медленную смерть, равно как и не дам им сгинуть в печальном финале, что ожидает этот мир. Их нужно избавить от страданий чисто и достойно. Я всегда ожидал, что умру, выполняя этот долг. Если теперь пришел мой час, что ж, пусть будет так. — Он положил руку на наплечник Доломена. — Но я не думаю, что моя смерть близка. Еще не время. — Верховный капеллан убрал руку и вгляделся в приближающиеся острова. — Потерянные там.
Лодка оставила позади открытую воду и углубилась в узкие речные протоки, над которыми нависали скользкие черные деревья. Под их пологом жаркий влажный день сделался еще хуже. Тучи насекомых гнездились в прядях мха, что свешивался с ветвей. Они досаждали Идрину и Селлев, а вокруг лишенного брони Астората собирались огромными роями, но, похоже, не могли прокусить его прочную модифицированную кожу, и он не обращал на них внимания.
Убедившись, что двое космодесантников закончили беседу, Идрин подошел к ним:
— Эти болота тянутся на сотни квадратных километров. Если ваших воинов нет здесь, то, может, они дальше к северу, в тамошних прибрежных болотах. Но если они ушли глубже в здешние леса, мы их никогда не найдем. Тут нужны хорошие, мощные авгур-сканеры.
Лодка плыла по узкому каналу, тарахтя мотором. Селлев не увеличивала скорость, поскольку вода была наполнена корнями деревьев и гниющими бревнами. Острый нос раздвигал ветви, переплетенные так плотно, что установленный впереди пулемет проламывал их с постоянным влажным треском. Лицо женщины сосредоточенно застыло.
— Мы найдем их, — сказал Доломен. Искупитель смотрел в глубину леса, игнорируя Идрина. — Владыка Асторат их чувствует.
— Это как? — спросил Идрин.
— Кровная связь, — только и ответил сержант-ветеран.
Деревья росли прямо из воды, поднимаясь на изогнутых корнях. У них не было листьев, а для циркуляции воды они использовали поры на коре вытянувшихся, словно пальцы, ветвей, поэтому даже живые растения казались мертвыми. Несмотря на это, а также на вечно мокрую древесину и истекающие соком трещины, что часто рассекали кору, в симметрии между корнями и раскидистыми ветвями была определенная красота. Чем дальше продвигались путники, тем выше становились деревья и поднимались корни, пока лодка не заскользила прямо под их арками.
Здесь все кипело жизнью. Ракообразные, покрытые панцирями, перебегали по корням. Стаи угрей бросались врассыпную от лодки, исчезая в чернильно-черной воде вихрем металлических бликов. С высоких ветвей подавали голос птицы. Дневные летучие мыши испражнялись на лодку со своих насестов. Не было никаких признаков ксеносов, кроме одной лишь особи, которая запуталась в верхних ветвях дерева; воздушный мешок был разорван, щупальца безвольно болтались, уже начиная разлагаться на жаре.