Выбрать главу

— Эсмера! Смотри, куда идешь! — крикнул ей хозяин прилавка.

Здесь, в Муравейнике, все знали ее. Здесь ее терпели: она хорошенько поработала над этим. Порой она даже бывала им полезна.

Она сбросила скорость, перейдя на бег трусцой. Погони не было видно. Эсмеру окружали низкие дома из затвердевшей грязи, приземистые, не больше трех этажей. Она направлялась к окраине Муравейника, в сторону реки Клара Флумине и высоких башен квартала Администратума на другом берегу.

Эсмера даже не вспотела. Она привыкла убегать.

В переулке уже чувствовался запах реки. Все более-менее сухие места здесь заняли жители города, чтобы построить свои дома, а дорога представляла собой попросту грязь и мусор, слежавшиеся поверх каменного основания города. Переулок влился в улицу пошире. Посреди нее тянулась открытая канализационная канава, по которой сливали в реку химические отходы и помои. Отсюда было видно и саму реку. Мутные воды проглатывали излияния канализации, растворяя их в ничто, но в городе Эсмера задыхалась от тяжелого запаха отходов. Хижины, сколоченные из промокших досок и металлолома, тонули в грязи. Далеко, на другом берегу широкой реки, виднелись высокие каменные стены, увенчанные зубцами укреплений, а за ними — величественные здания Имперского правительства. Этот район был лишь малой частью раскинувшегося города, но его офисы и собор властвовали над всем Тайвеллом, за исключением самой цитадели.

Эсмера шла, уже не слишком торопясь. Она запихивала хлеб в рот, спеша проглотить мякиш, пока его не попытался отобрать кто-нибудь еще.

Из доков ниже по течению доносились гудки мясной баржи. По ветру потянуло густым запахом болотных угрей. В лачуге неподалеку плакал ребенок. Бродячий пес рылся в куче мусора, выкапывая чешуйчатый труп болотной ящерицы. Рядом никого не было.

Шум толпы доносился до прибрежного квартала над Муравейником. В воздухе раздался грохот, и Эсмера повернулась, глядя в ту сторону — на цитадель, стоящую на своем сухом холме. Там приземлялся маленький красно-белый корабль. Цитадель напоминала пирог из укреплений, нагроможденных друг на друга, и корабль опустился на самую высокую посадочную площадку. Возбужденные крики толпы стали громче, и лишь последний залп рева тормозящих реактивных двигателей заглушил их. Струйка дыма устремилась вверх, сливаясь с серыми облаками Дульциса.

Эсмера была зла на юнцов, загнавших ее сюда. Она хотела увидеть, как приземляются иномирцы. Какой-то дурак говорил, будто они люди Императора, Ангелы Смерти, но Эсмера не верила в это. Однако теперь, глядя, как опускается аппарель впереди корабля, она испытывала сомнения. Корабль выглядел очень компактным и был весь покрыт пушками. Она никогда не видела такого прежде.

Крошечные фигурки вышли из цитадели и замерли в ожидании. Из корабля показались фигуры побольше. Эсмера раскрыла рот, позабыв о недоеденном хлебе. Ангелы Смерти пришли! Они были огромны и возвышались над всей приветственной делегацией, облаченные в броню, блестевшую под бледным солнцем. Эсмера невольно сделала пару шагов вперед — так они притягивали к себе.

Она услышала шорох позади и обернулась как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как Тощий прыгает на нее с крыши хижины. Ему настолько хотелось причинить ей боль, что он даже не задумался о собственной безопасности. Его подбородок врезался ей в голову, локоть вышиб воздух у нее из легких, и вдвоем они повалились в вонючую грязь. Остатки хлеба вылетели из руки Эсмеры и покатились по земле, остановившись на краю канавы.

— Ага, догнал… — выдохнул он ей в ухо. От его гнилого дыхания Эсмеру едва не стошнило. Она попыталась убежать, но юнец удержал ее, больно вцепившись тощими пальцами в запястья.

Из бокового переулка показались Сен и Толстяк.

— Я ее догнал! — торжествующе заявил им Тощий.

Жидкая грязь просачивалась через ткань на спине Эсмеры. Она дернулась, пытаясь сбросить с себя обидчика, но тот не поддавался.

— Отпусти меня! — потребовала она.

— Тсссс… — прошипел Тощий. Он свел ее запястья вместе, чтобы удерживать их одной рукой, и прижал грязный палец к губам добычи.

Сен подошел к ним. Позади него держался Толстяк, явственно прихрамывая. Под глазом у него виднелся синяк, а правую руку он придерживал левой.

— Подними ее! — приказал Сен.

— Заставим ее заплатить, — произнес Тощий. — Сделаем ей больно. Заставим ее пожалеть.

— Стоило просто отдать нам хлеб. Нечего было бежать! — выкрикнул Толстяк. — Теперь мы тебя выпотрошим и сбросим в реку.