А вот дальше трудней. Драконья шкура спасала от ночного холода, а теперь я ощущаю его более чем отчётливо. Холод обжигает! А ещё я слепа и глуха, потому что «человеческие» возможности бесконечно далеки от звериных.
Ну и ещё кое-что. Я стою на четвереньках, на мокрой земле и понимаю – перепачкалась страшно. Это ужасно неприятно, но… а что делать? Угу, вот и мне ясно, что ничего.
Когда дурнота, сопровождающая процесс трансформации, отступает, поднимаюсь на ноги и вытираю ладони о бёдра. Аккуратно снимаю с верёвки платье и устремляюсь туда, где оставила кошелёк. Я не готова воровать у тех, кто живёт в столь скромном доме, я хочу заплатить.
Вокруг очень темно. Луна спряталась за облаками ещё в тот миг, когда я отпирала окно герцогской спальни, и проявиться с тех пор не соизволила. На небе только звёзды, их света категорически мало, но что-то я всё-таки вижу. В частности, замечаю у стены грубо сколоченный ящик, на который можно положить платье. Собственно, это и делаю. После подхватываю бархатный мешочек и спешно развязываю стягивающий его шнурок.
И едва успеваю прикусить губу, чтобы не застонать в голос!
Освещения по-прежнему не хватает, но содержимое кошелька я различаю. Из глубин души тут же поднимается волна раздражения.
Ну Дантос! Ну… светлость! Чтоб ему… жену хорошую и дюжину здоровых умненьких детишек! И расположение императорского семейства! И всего того, чего сам себе желает!
С шипением, достойным разбуженной посреди спячки гадюки, вынимаю полновесный золотой и, сжав в другой руке кошель, устремляюсь к внутренней двери дома – хочу оставить монету на пороге, чтобы точно заметили.
А тут, у лестницы из трёх ступеней, опять удача! На невысокой приставной скамеечке стоят несколько пар башмаков и одни туфли. Чинили эту обувь или просто вымыли и оставили снаружи, дабы проветрилась, – понятия не имею. Но сразу же вынимаю из кошеля ещё один золотой как плату за туфли.
Обувь далеко не новая и таких денег, конечно, не стоит, но сейчас не время жадничать. Аккуратно положив монеты на нижнюю ступеньку, я хватаю обувку и спешу обратно – к ящику, на котором оставила платье.
Уже не с шипением, а с рыком, сворачиваю платье в узел, впихнув обувь и кошелёк в самую середину, и опускаюсь на четвереньки. Родная магия пенится молодым вином, и тело почти мгновенно охватывает боль трансформации.
Несколько секунд забытья – и я снова дракон!
Дракон, хватающий зубами узел и взмывающий в небо.
Ну Дантос, ну погоди! Если мои подозрения подтвердятся, то я тебя… то я тебе… нет, я ещё не знаю, что с тобой сделаю, но тебе точно не понравится!
С места преступления я улетала более чем поспешно. И хотя смелые и отважные в таком не признаются, лично я сказать могу: пока улепётывала, не только злость чувствовала, но и кое-что ещё…
Беспокойство. Оно было необычным – очень сильным и чем-то похожим на чесотку. Причём принадлежало ощущение не мне, а драконьей сущности, и исчезло сразу после того, как я опустилась на одну из крыш и сменила ипостась.
Я могла задуматься, принять это беспокойство за некий знак свыше, но времени на рефлексию не имелось. К тому же, как только я натянула украденное платье, случилось другое, куда более любопытное с точки зрения знаковости событие – тучи разошлись, и на небе появилась луна.
Её свет был очень ярким и развеял не только ночной мрак, но и последние сомнения – да, сегодня Леди Удача точно на моей стороне играет. А раз так – всё получится. Всё непременно будет по-моему!
С этими мыслями я опять развязала злосчастный кошелёк и высыпала его содержимое в собственный подол. И зарычала громче прежнего!
Причины? Ну, во-первых, в этом кошеле должны были находиться серебро и медь – я знаю, я проверяла! А бархатный мешочек оказался набит по большей части золотом, что означало – Дантос вариант ограбления рассматривал и поменял монеты, дабы увеличить мои шансы на выживание. Ведь чем больше денег, тем проще жизнь.
Ну а во-вторых, кроме монет, в мой подол записка упала. И записку эту я, разумеется, прочла…
«Дорогая, если ты читаешь эти строки, значит, ты всё-таки сбежала.
Очень тебя прошу – вернись. Лучше прямо сейчас.
Не заставляй меня идти на крайние меры.
Послание вызвало смешанные чувства. С одной стороны, тут звучало нежелательное, но всё-таки сладкое слово «любовь», с другой – в тексте содержалась открытая угроза. Последнее можно было принять за блеф, но я слишком хорошо знала Дантоса. А ещё, в силу своего прошлого, понимала, на что именно следует обратить внимание.