Горбунова они нашли у камер хранения - он разговаривал со старшиной. За ночь, казалось, Ниязов еще больше пожелтел, лицо его выглядело болезненным, худым. Рядом с ними стояла девушка-модельер. Увидев Кристинина и Денисова, она пошла навстречу.
- Большое, большое вам спасибо. Я все знаю! - Девушка постояла с секунду, потом, еще несколько раз кивнув головой, смущенно простилась. - Меня к следователю вызывают...
Она сделала несколько шагов к выходу и сразу же затерялась среди других пассажиров.
Денисов проводил Кристинина и Горбунова к машине.
- Счастливо! Приезжайте, когда время позволит...
Кристинин устало кивнул головой и молча, не улыбнувшись, прищурил один глаз - Денисову была знакома эта его манера прощаться и здороваться.
- Хороший у тебя командир, - сказал Горбунов, - и живопись он отлично знает.
Денисов хотел сказать, что старшина прослужил лет двенадцать в полку ведомственной милиции по охране музеев и выставок, но раздумал.
Он взглянул на часы - смена заканчивалась через несколько минут. Пора было сдавать оружие.
Дело без свидетелей
Денисов застал капитана Кристинина в его кабинете на Петровке, на четвертом зтаже. Как всегда, здесь было по-казенному чисто и пусто. О вкусах хозяина кабинета свидетельствовали только несколько растений в горшочках на окне да глупый тигр с цветной репродукции, скаливший за стеклом свою брезгливую, невыспавшуюся морду.
Капитан милиции Кристинин сидел за столом и читал бумаги. Увидев Денисова, он прищурил вместо приветствия один глаз и снова углубился в документы. Денисов осторожно вздохнул, сбросил куртку, сел в кресло у окна.
Время от времени в комнату без стука входили незнакомые Денисову люди, здоровались, брали со стола отпечатанные на ксероксе бумаги, читали и расписывались. Потом так же молча уходили. Денисов и Кристинин ни на минуту не оставались одни, кроме того, Кристинину часто звонили, и он коротко, но обстоятельно отвечал по телефону.
Вошел лейтенант Губенко. Он ничуть не изменился за это время и выглядел таким же невеселым и костлявым, как и летом.
- Денисов? - удивился он. - Каким ветром? Ты где сейчас? - Он ревниво следил за продвижением по службе своих знакомых и, встречаясь с ними после долгого перерыва, заметно волновался.
- Все там же. На Астраханском вокзале?
- Перешел в уголовный розыск?
- Нет, стою на посту.
- Но ведь ты на юрфак поступил? - Губенко успокоился, и с этой минуты его отношение к Денисову можно было снова назвать теплым, даже дружеским.
- Почему ж на посту?
Денисов промолчал.
- Ты своего кадровика знаешь? Между прочим, хотел его спросить о тебе. Мы двенадцатого вместе гражданский процесс сдавали. Хотел и забыл - понедельник, летучка, да мне еще нужно было взносы собирать!
- Четверг, - уточнил Денисов и неожиданно покраснел. - Двенадцатого в том месяце был четверг.
- Правильно, в понедельник я криминалистику сдавал, - Губенко удивленно покосился в его сторону.
- Все! - сказал Кристинин, подымаясь. - Можно отдавать печатать! - Он вышел из-за стола и остановился напротив Денисова: - Ну что нового? Дал Блохин какое-нибудь кошмарное, запутанное преступление?
Блохин был старшим инспектором уголовного розыска, ответственным за предупреждение и раскрытие краж вещей у пассажиров, с которым Денисов, несший службу в залах вокзала, постоянно контактировал.
- Дал! - Это и было тем делом, которое привело Денисова в МУР. -
Сначала не хотел, говорил, не положено. А потом дал. Ознакомил со всеми материалами...
Кража чемодана у восьмой билетной кассы. Июльская...
Губенко даже присвистнул:
- А подозреваемый есть?
- Никого, и ни одного свидетеля.
- В чем же суть?
- Потерпевшая стояла в очереди за билетами, чемодан - сбоку... В деле один допрос, три постановления.
- Ну а за что зацепиться? Есть что-нибудь?
- Чемодан был красного цвета.
- Да?! - Губенко засмеялся. - Тогда считай, что Сбоку от кассы, у колонны, обязательно стояли оставленные кем-то чемоданы, и каждый, кто, получив билет, выбирался спиною вперед из очереди, толкал их то в одну, то в другую сторону. Когда до окошечка оставалось человек пять, Денисов оставлял очередь и шел к тяжелым стеклянным дверям, от которых тянуло морозным воздухом улицы.
От непривычных забот Денисов заметно побледнел и осунулся. Впрочем, свою первую в жизни сессию он сдал на «отлично».
Дмитрий Иванович, рекомендованный Кристининым как специалист по психологии вокзальных карманных воров, жил в Химках-Ховрине, недалеко от метро. Денисов поехал к нему в один из морозных дней, в часы, когда должен был сидеть в университете на установочной лекции.
Дверь Денисову открыл худенький мальчик, с белой, почти седой, челкой и розовыми, как у поросенка, ушами. Не поздоровавшись, он тут же молча шмыгнул в кухню. Через минуту оттуда появился приземистый угрюмый человек в пальто, шапке-ушанке и тапочках. В руке он держал бидон из полиэтилена с красной крышечкой.
Денисов поспешил представиться.
- А-а! - беззвучно рассмеялся Дмитрий Иванович. - Кристинина я давно знаю, когда он еще следователем работал. - Коротко кольнув Денисова маленькими светлыми глазками, он стал переобуваться. - Здесь ни слова - по дороге поговорим. Я за молоком собрался. А ну, пострел! - это уже относилось к мальчику.
Дверь в кухню захлопнулась, - Пошли!
Морозный день резанул по глазам неожиданно ярким светом.
- Ух ты! - зажмурился Дмитрий Иванович. - Как сверкает! Я ведь сегодня еще не выходил на улицу! Вот так отпуск догуливаю!
Денисов в нескольких славах рассказал о своем деле.
Они шли гуськом по тропинке между похожими друг на Друга белыми многоэтажными домами - впереди Дмитрии Иванович, за ним Денисов. Дмитрию Ивановичу заметно льстил выбор Кристинина, он поминутно оборачивался, подробно расспрашивал Денисова о деталях:
- У нее, у потерпевшей, кроме чемодана, наверное, еще сумочка была? Так?
- Была. Там двести рублей лежало.
- А как она ее держала, не расспрашивали? Какой стороной?
- Запор был снаружи.
Дмитрий Иванович чертыхнулся:
- Так... Теперь скажи мне, когда-он чемодан взял, то как пошел от очереди - по ходу или назад вернулся? - Разговаривая, Дмитрий Иванович как то, странно жестикулировал двумя длинными, торчащими, как клешня, пальцами
- указательным и средним. Денисов, смутно догадывавшийся о чем-то, никак не мог заставить себя не смотреть на них. - Не знаешь?
- Пассажиры говорили: назад никто не возвращался.
- Значит, с хода. Ну а когда из очереди она выходила с билетами, никто в это время к кассе не лез? Что-нибудь спросить или там деньги разменять? Ну, понимаешь?
- Этого не было.
Незаметно для себя Денисов и Дмитрий Иванович оказались в пустоватом холодном помещении нового магазина. Не переставая разговаривать, Дмитрий Иванович встал к кассе, потом подал продавщице бидон.
С молоком повернули к дому.
Заключение было категорическим:
- Чемодан брал не карманник. Тот бы в первую очередь сумочкой поинтересовался. Тем более что она в твою сторону распахивается, когда замок бьешь. Понял?
И был он одиночка! Может, даже не воровать приходил, а польстился! - По лицу Дмитрия Ивановича блуждала непонятная ухмылочка. - Он двести бумаг, что в сумочке лежали, прямо из рук выпустил. Теплыми! А чемодан с тряпками взял. Это фраер!..
- Уверены? - спросил Денисов: злорадство и два бесстыдно выставленных негнущихся пальца старого карманника вызвали в нем вдруг острую неприязнь.
- Новичок, точно. - Лицо консультанта вдруг както сразу сникло и приобрело совершенно иное, суховатое выражение. - По глупости многое еще бывает. По себе знаю, да и Кристинин, наверное, поделился, - он меня три раза сажал, пока я сам к нему не пришел. Сейчас уже семь лет на свободе.
Говорил в основном Кристинин. Он приехал на вокзал под вечер вместе с Губенко и был какой-то особенно возбужденный и отчаянно насмешливый.