Спириты находятся в таком же затруднении, так как теория Подсознательного Ума чрезвычайно гибкая и может объяснить любые явления, происходящие на спиритическом сеансе; например, каждое кажущееся проявление духа умершего; однако это будет убедительным только для обывательского, «не научного» ума. В самом деле, мне кажется, что парапсихологи будут обречены ходить кругами, так ни к чему не придя, если только они не согласятся хоть как-то ограничить те возможности, которые приписывают в настоящее время Подсознательному. Быть может, верно, и я в это верю, что бесконечно малая Искра Логоса существует в каждом человеке, и что если он сможет установить прямой контакт с Божественным Огнём, то ему откроются все знания; но Сокровище находится под семью замками и лишь один человек на миллион может надеяться взглянуть на него хотя бы раз в своей жизни. Поэтому, мне легче поверить, что я соприкасаюсь с мастером, небесной сущностью с другого плана существования, совершенно отдельной от моего сознания (неважно, Подсознания или Сверхсознания), и что Золотая Книга пришла в сверхсознательные умы Пола Блэка и Оливера Фокса от Азельды, а не от Божественного Огня. Я имею в виду наше пяти с половиной годичное исследование в «автоматическом письме», где сознание не играет никакой роли в передаче письмён. Моя левая рука лежала на правой руке моего напарника и сила Азельды входила через макушку моей головы и проходила вниз в левую руку. Пол Блэк чувствовал это как холодное дуновение, исходящее из моих пальцев на тыльную сторону его ладони, и затем карандаш начинал свой буйный танец по бумаге. Мы могли разговаривать, читать или сидеть с закрытыми глазами не вмешиваясь в этот процесс. Я отсылаю читателя к статье «Золотая Книга Азельды»[21] Пола Блэка и Оливера Фокса, опубликованной в «Оккультном Обозрении» за январь 1928 г. И всё же, несмотря на своё чрезвычайное содержание и то общее впечатление, которое она оказывает, есть много людей, которые все 192 тысячи слов письмён Азельды рассматривают просто как необычно сложное проявление расщепления личности. И для них, то огромное психическое противостояние, с которым мы столкнулись — всего лишь сублимация мании преследования, которая часто встречается у душевнобольных. Вот так вот!
* * *
Но вернёмся к нашему вопросу о проверке. Х. — идеальный проектор и зовут его не Оливер Фокс. Х. условился с доктором З. посетить кабинет последнего, которого он никогда не видел, в 9 часов вечера в назначенный день. Доктор З. попросил ясновидящего медиума находиться в его комнате в назначенный час, но не сообщил зачем ему это нужно. Ясновидящий видит как Х. (ему незнакомый) входит в комнату, перебирает пальцами какие-то бумаги и читает книгу, лежащую открытой на столе и т.д., и затем пишет полный отчёт обо всём увиденном. Затем Х. входит в медиума, находящегося в состоянии транса, и являет себя через него, и делается фотография Х. Наконец, на следующее утро, доктор З. получает от Х. письменный отчёт обо всём, что он сделал будучи вне тела, включая отрывок из книги, который оказывается в соответствии, вплоть до мельчайших деталей, с отчётом, написанным ясновидящим. Итак, я думаю, что такой тест будет принят большинством людей как положительное доказательство того, что душа Х. действительно покидала тело, но всё это очень легко могут объяснить иначе ярые приверженцы теории Подсознательного Ума. Их позиция просто неопровержима, но является ли такое отношение разумным, в обычном смысле этого слова, — это ещё вопрос.
* *
Что такое человек? Сознание, движущееся по пути в четырёхмерном пространственно-временном континууме? Предначертан ли его путь до конца? Достигает ли его свободная воля, ничтожная в начале, но всё совершенствующая по мере его медленного и мучительного продвижения, возможно через несчётное число «жизней»; достигает ли единения с Богом, что внутри него, с тем бесценным Сокровищем, о котором я говорил чуть выше?
Иногда я соблазняюсь мыслью, что все такие вопросы сводятся к одному, неразрешимому для нашего трёхмерного мозга: Что такое время?
Вот уже почти сорок лет как меня покинула моя мать, и за исключением тех нежных контактов в моих сновидениях, я получил только одно «сообщение» от неё за всё это время. Оно не пришло на прямую от неё, но было передано посредством автоматического письма через небесного посланника. Она говорила о своём «пребывании в лишённых времени местах, где бой часов не слышен у дверей Души».
Это послание было прекрасно выражено словами, и, во многих отношениях, было всем, что я мог желать, и моё сердце сжималось, когда я читал его. Эта новая мать казалась такой далёкой, так превосходящей меня в мудрости и знании, так небесно спокойной и «нечеловеческой», такой окончательно потерянной для того маленького мальчика, который всё ещё живёт во мне. Это была богиня, а я хотел матери, которая смеялась и резво бегала с развивающимися на ветру блестящими волосами. Я хотел, чтобы она вспомнила тот день, когда она взяла меня в Edmonton на пикник и, плескаясь в ручейке, испугалась лягушки. Я всё ещё могу слышать тот крик, что она издала, когда лягушка коснулась её ноги. Но она не говорила ни о чем из этих пустяков, и даже если бы она говорила, это не обладало бы доказательным значением. В самом конце своего послания она воскликнула: «О, твоё время!» И эти три слова сотрясли дом — то была моя мать давно минувших дней. Так как я мог снова видеть её прекрасные важные движения головой и её великолепные глаза, светящиеся от притворного негодования.