С напряжением я то и дело сглатывал клокочущее дыхание и все время старался обезголосить его, переводя на шепот.
— Да что же она так волнуется? Подумаешь, дома не ночевал! Объявится, куда он денется!
— Да ты пойми, Зойка, художник погиб, а вдруг и муж ее драгоценный туда же отправился?
— Скажешь тоже.
— А что?
— Да ничего. Если бы что-то случилось, Остап Моисеевич уже бы дал знать.
— Слушай, Зойка, а может, наш контролер… хи-хи… — подхихикнул голос, — сегодня у дамы? А? Как ты думаешь?
— А-а ха-ха-ха-ха… — расхохотался в ответ другой голос, — вечно ты… ха-ха… в своем репертуаре, Катька!
— Послушай, Сатана… где я?
— Помолчи, Гриша, ты мне мешаешь слушать.
— А кто это говорит? Ведьмы, да?
— На сей раз ты не ошибся — это ведьмы.
— Господи! — воскликнул многострадальный председатель кооператива. Упаси, Господь!
— Я же тебя просил помолчать.
— Все, я молчу.
— Ну ты что, сейчас уже уходишь?
— О, кошмар! Катька, ты что, раньше не могла мне напомнить? Послышалась торопливая возня. — Побежала я, побежала.
— Сумку, сумку не забудь!
— Все, — мелодично клацнул поцелуй.
Я отшатнулся за отделенную половинку двери, и тут же эта половинка двери распахнулась настежь, и Зоя Карловна высеменила на коротеньких ножках из помещения библиотеки. Слава Богу, она не захлопнула за собой половинку двери, за которой спрятался я. Но я забыл, что Гришино тело было довольно объемным, ибо я укрылся соразмерно габаритам своего земного тела, и теперь Гришин живот выдал мое присутствие, в нем предательски шевелилось дыхание, и Зоя Карловна услышала его шипение и обернулась. Тогда она остановилась.
«Да, — подумал я, — что же она обо мне может вообразить? Еще покажется ей, что я вор, или того хуже, онанист… Неловкая ситуация, однако».
— Молодой человек, вы что там делаете? — обратилась ко мне укоризненно Зоя Карловна.
— Тише, — нашелся я.
— Что значит «тише»? Я спрашиваю вас, что вы там делаете?
— Ну что вы так волнуетесь? Спрятался я здесь.
— Что значит «спрятался»? — опешила Зоя Карловна.
— Ну все, вроде бы ушел, — сказал я, и с этими словами объявился перед Зоей Карловной, вышагнув из своего жалкого укрытия.
— Не понимаю, кто ушел? — озадачилась библиотекарь.
— Да сын мой, я здесь от него спрятался, пристал — пойдем в кино да пойдем в кино, еле отделался, домой отослал.
— Ну и что?
— Ничего. Зайду в библиотеку, может, какую книжку подыщу для него, паразита, чтобы не мешал вечерами газеты читать, раз уж я сюда забежал… Некогда мне в кино ходить… Понимаете, некогда! — И я тут же прошмыгнул в помещение библиотеки, но позади себя услышал догоняющие меня шаги Зои Карловны.
Я остановился, оглядываясь по сторонам, напротив стола, за которым сидела, вольготно откинувшись на спинку стула, Екатерина Васильевна.
Зоя Карловна прямо-таки вбежала в библиотеку и сразу же она метнула в меня взгляд бегающих глазок:
— Катя, ты смотри, этот молодой человек странный какой-то, прячется за дверью…
— Да я же уж сказал вам, что от сына укрылся, что вы такие подозрительные!
— Ладно, я уже побежала, Катька, — словно опомнившись, быстро проговорила Зоя Карловна. — А ты смотри. И вы, молодой человек, смотрите мне, не хулиганьте больше.
Зоя Карловна незамедлительно ушла. А я начал прохаживаться среди книжных полок, изредка отшатывая на себя какую-нибудь книгу, и под негромкое «не то» ставил ее на место.
Я чувствовал, как Екатерина настороженно прислушивается к моему передвижению в пространстве помещения библиотеки, сквозь узкие длинные щели над книгами я иногда улавливал ее пристальный взгляд.
— Молодой человек, — неожиданно обратилась ко мне Екатерина Васильевна, — а вы у нас вообще-то записаны?
— Да, конечно, — как бы между прочим, на сей раз между перелистыванием страниц какой-то брошюры, тут же отозвался я.
— А как ваша фамилия будет? — деловито поинтересовалась Екатерина Васильевна.
— Истина.
— Что-о-о?
— Ис-ти-на, — повторил я по слогам.
Последовало молчание.
— Истина? — переспросила Екатерина.
— Да… Он самый, Екатерина Васильевна, — говорил я последние слова, подходя к столу Екатерины, и, остановившись в двух шагах от стола, улыбнулся, — собственной персоной.
— М-м-да, — призадумавшись, произнесла Екатерина. Она заботливо порылась в картотеке и вытащила мою карточку.