Вернулась Оксанка, она не спеша присела за кухонный стол, косясь на телефонный аппарат, как будто обижаясь на него.
— Двенадцать, — сказал она. Божив сидел напротив нее и весело уплетал яичницу.
— Ну чего ты радуешься, папочка, они не звонят, а ты радуешься?
— Уже по-зво-ни-ли, — по слогам, с выразительной игривостью снова восторжествовал Божив.
— Мамочка родила? — всплеснула руками девочка и прижала ладошки к щекам.
— И как ты думаешь, кого?
— Ой, папочка, только не девочку.
— Радуйся, Оксанка, твоя взяла — мальчик.
— Братик! — тоже восторжествовала девочка. И Божив, и Оксанка вскочили из-за стола, крепко схватились за руки и стали прыгать на месте.
— Братик, братик! — подкрикивала дочка.
— Братик, братик! — подзадоривал ее папа.
Они перестали прыгать, оба тяжело и радостно дышали.
— Братик, — заманчиво призадумавшись, снова проговорила Оксанка. — Во — класс! — подытожила она…
Вскоре Наташа весело шагала в ногу с Юрой Боживым и его приемной дочерью Оксанкой по дороге в роддом навестить Вику — теперь уже маму двоих детей.
Всю дорогу Оксанка, держась за руку папочки, вприпрыжку рассматривала прохожих, глазела по сторонам, ей было отчетливо радостно, и она заглядывала в глаза прохожим, выискивая в них ответное настроение, словно весь мир знал о ее счастье. Она не мешала папочке разговаривать с тетей Наташей, да она и не слышала их разговора.
— Я очень рада за вас обоих, Юра.
— Спасибо, Наташа, ты не можешь себе представить, какое у меня величественное вдохновение сейчас.
— Я бы тоже хотела второго ребенка. — И Божив слегка придержал свой восторг, перестал выказывать его так ярко, он понимал, что радостью тоже можно убить, ибо радость, что и горе, слепы и безжалостны.
— Наташа, я не могу тебе много сказать, но я верю, я знаю, что Сережа обязательно вернется.
Наташа оживилась и подозрительно посмотрела на Божива.
— В каком смысле понимать твои слова, Юра? — с налетевшим волнением заговорила она.
— Сергей жив, — сказал Божив.
— Я это знаю.
— Да нет, ты не все знаешь, Наташа.
— Нет, я знаю, Сережа — там… — и Юра насторожился.
— Где… там? — исподволь поинтересовался он.
— Ты все равно не поймешь, Юра, он там, откуда пришла я.
— Ты пришла из Астрала?
— Я не знаю, как называется этот мир, я вообще ничего не понимаю, что происходит. Я никогда об этом никому не говорила, Юра, ведь я когда-то умерла, меня похоронили.
— Да, ну это понятно, — определился Юра, — всех нас когда-то похоронили, в прошлой жизни, если брать за основу теорию инкарнации.
— Нет, уж лучше молчать и дальше. Прав был Сережа, написав стихотворение «Молчание — золото», — сказал Наташа и обратилась к Боживу, — хочешь, прочту?
— Да, конечно, мне всегда были близки и понятны Сережины стихи. «Молчание — золото», говоришь, я не встречал это стихотворение у Сергея.
— «Однажды умный, — заговорила Наташа, — просто не за грош продал себя, он выразился так: «Молчи, дурак, за умного сойдешь!» Поверил в это искренне дурак… и светлым днем, особенно в ночи — дурак молчит, его целы бока. Дурак одернул умного: «Молчи, тогда и ты сойдешь за дурака».
Дальше они шли молча. Юра терялся в догадках.
В роддом их не пустили, но они целых два часа простояли под окнами Вика лежала в палате второго этажа. Выглядывая в открытое окно, она радостно разговаривала со своими посетителями, но все это время Юру ни на минуту не оставляли безответные размышления. Ненароком он посматривал на Наташу и анализировал неожиданные свои домыслы.
Ему весьма не терпелось уточнить до объяснимости и, может быть, даже открыться Наташе, если такое позволят обстоятельства разговора, на неминуемость которого он все-таки надеялся, разговора откровенного, который поставит все на свои места.
Юра надеялся на подробное общение по недосказанной теме с Наташей на обратной дороге из роддома. Но случилось другое, на что Божив никак не мог рассчитывать: может, Наташа не захотела продолжать беседу и потому решила поступить именно так, а может, уж таковы были судьбиные обстоятельства, но, как бы то ни было, Наташа в одну минуту попрощалась с Юрой, Оксанкой и Викой и уехала куда-то по делам.
МАГИЧЕСКИЙ СОВЕТ
— Алло! Иван, ты?
— Да, это я. А кто это звонит?
— Как тебе сказать… ну, в общем-то это я — Сергей… Истина.
— Сергей? — в трубке установилось молчание.