— Как вам будет угодно, госпожа Муравьева, — не переставая улыбаться, пожал плечами незнакомец.
— Откуда вы меня знаете? — вскинулась длинноножка.
— В некотором роде, вы у меня в гостях. Долг хозяина, знать о своем госте все — дабы принять его подобающе! — последовал уклончивый ответ.
— Кто вы такой? — зашел с другого фланга Ясухару.
— Можете называть меня Тао-Фан, — повернулся к нему наш загадочный собеседник.
— Вы — дух! — решил внести ясность я. Мои пальцы горели, как в огне — вернейший признак, даже если забыть о подсказке Фу.
— А кого вы рассчитывали встретить ночью в Оклахоме, молодой князь? — усмехнулся Тао-Фан. — Огромного боевого человекоподобного голема?
— Что вам от нас нужно? — осведомился я.
— Сие лишь половина вопроса, молодой князь, — снова не дал прямого ответа дух. — Вторая половина — чем я могу вам помочь?
— И чем же?
— Ну вот, например, в порядке небольшого аванса… — он шагнул вперед, к скрючившейся на полу Терезе.
Маша и Тоётоми расступились, давая духу дорогу, я же на автомате попытался преградить ему путь, но уже через секунду обнаружил, что прижат к стене в доброй сажени от того места, где только что стоял. Клянусь, я не сделал ни шага ни в сторону, ни назад!
Магия? А Зеркало куда смотрело?!
Моя попытка — почти машинальная — составить фигу потерпела неудачу: пальцы не слушались.
— Не дергайтесь, молодой князь, — повел бровью Тао-Фан. — Только ману впустую сольете. — А вы, молодая баронесса… — слегка наклонился он к фон Ливен. — Разрешите мне заняться вашей ногой?
— Извольте, сударь, — обронила та.
— Что ж… Прошу вас, встаньте!
— У нее же перелом… — возмущенно начал было я, но тут Тереза взяла — и как ни в чем не бывало поднялась на ноги.
— Благодарю вас, сударь, — проговорила она, коротко поклонившись духу.
— Вы ее исцелили? — поняла Муравьева. — Так быстро?
— Сие было не сложно, — заверил Тао-Фан. — А вот тут у нас случай поинтереснее, — похоже, потеряв всякий интерес к фон Ливен, он двинулся к Воронцовой. — Клюв центавруса, не так ли, молодая графиня?
— Он самый, — поморщившись, кивнула Милана.
— И с момента удара минуло уже почти два часа, — покачал головой дух. — Увы, молодая графиня, полностью руку вам уже не восстановить. Но готов вернуть пальцам некоторую подвижность — сможете складывать простейшие комбинации. Ну и перстень снова почувствуете. Приступать?
— Что значит, уже не восстановить руку? — нахмурившись, не спешила с ответом Воронцова.
— Как сие ни прискорбно, часть изменений необратима. Ни я, ни один ваш целитель ничего здесь уже не исправят. Более того, если срочно не предпринять меры, через час-полтора заклятье центавруса пробьет установленную молодой баронессой блокаду и потянется к сердцу. Случись подобное, спасти вас я буду уже бессилен.
— Это так? — с мрачным видом повернулась Милана к Терезе — нашему признанному эксперту по части целительства.
— Я только вижу, что наложенная мной защита слабеет — но могу попробовать ее укрепить… — неуверенно проговорила фон Ливен.
— Вы не сможете наращивать барьер вечно, — заметил ей Тао-Фан. — В какой-то момент рука молодой графини просто отсохнет — и сие еще будет благоприятный исход…
— Да… — подумав, кивнула Тереза. — Так и есть. Мне жаль, — посмотрела она на Воронцову.
— А мне-то как будет жаль! — хмыкнула та. — Ладно, сударь, — снова подняла она глаза на духа. — Делайте, что можете!
— Готово, — почти тут же заявил Тао-Фан. — Ощущаете перстень?
— Да… — слегка посветлев лицом, пробормотала Милана. — Но пальцы… — как видно, она попробовала ими пошевелить, но дернулся только мизинец, недавно выращенный ей Николаевым взамен отрезанного в шкафу. — Они как деревянные!
— Со временем немного разработаются, — пообещал дух. — Но как раньше — уже не будет, увы, — развел он руками.
— Общественные туалеты — зло! — угрюмо буркнула Воронцова. — Благодарю вас, сударь, — добавила она, поднявшись с пола.
— Не стоит, — поклонился ей Тао-Фан. — Теперь насчет вас, молодой князь, — повернулся он ко мне.
— А что насчет меня? — прищурился я. — Или вы о щеке? — вспомнил я о недолеченном Терезой порезе.
— Нет, щека ваша и сама прекрасно заживет — дайте срок. Речь о руке, которой вы трогали мимикра. На ваше счастье, последствия сего поступка почти безобидны, но именно здесь, в Америке, среди злыдней бестелесных — несколько беспокоющи, не правда ли? Если хотите, могу их устранить. Последствия, а не духов.